Ужин она велела подать ей в спальню, не откладывая, направила своего вестника к Таэху и только потом позволила себе отдохнуть. Войти к ней она разрешила только сопровождавшему её целителю. Никого не хотелось видеть.
Лёжа в мягком исцеляющем полумраке, она вслушивалась в собственное хриплое дыхание и сжимала забинтованной ладонью рукоять верного хопеша. Мысли текли тяжело – усталость давала знать о себе, ведь Идаэт выдвинулась в путь прямо на следующей день.
Огонь пожрал всё и опал так же внезапно, как начался. Идаэт доложили, что кости её матери бережно собрали на пепелище. Она не стала смотреть, распорядилась только, чтобы останки похоронили в одной из родовых гробниц, рядом с отцом и братьями. Хекетджит всегда чувствовала с ними больше родства, чем с теми из семьи, кто остался на Берегу Живых. Ну а расписной кедровый саркофаг был готов задолго до этого дня. Бальзамировщикам было не с чем работать – эта мысль вызывала мрачную улыбку. Разложат кости аккуратно и красиво, закроют крышку. А память в вечности… Да кто же забудет Хекетджит из рода Мерха? Даже если очень постараться, не забудешь.
Когда Идаэт закрывала глаза, то видела скрюченный изуродованный пламенем труп. Чего уж, при жизни мать была страшнее, а на труп походила уже давно. Вся воля умирающего вельможного рода точно сосредоточилась в ней одной, и она вела остальных за собой, живая, вопреки всему. Именно Хекетджит в своё время завоевала расположение и доверие царской четы, хотя отец добился многого своей доблестью. Заслуги рода Мерха были велики настолько, чтобы одного из них избрали в телохранители царевича.
Как и заслуги рода Эрхенны.
Нехотя мысли Идаэт обратились к союзникам. Ей доложили, что Каэб погиб страшной смертью при не менее страшных обстоятельствах. Весть совсем не удивила её. Ей даже почти не было интересно, кто займёт место Каэба, и не расколется ли его род. Интереснее было, кому из них и как мертвец передал свою волю.
Род Эрхенны искал встречи с ней, как, должно быть, и царица. Идаэт намеренно отбыла к Таэху, никого не дожидаясь – в противном случае ей не дали бы сделать и шага. Потом, всё потом. Сейчас важно было успеть сделать то, зачем она пришла.
С этими мыслями она забылась мучительным сном, не дожидаясь даже ужина. Но в эту ночь ставшие уже привычными кошмары бродили по границам её восприятия, словно взор Аусетаар отгонял их. Богиня подарила ей передышку.
Два дня Идаэт прождала, не выходя из гостевого дома. Вестник вернулся ни с чем – Таэху обещали рассмотреть её просьбу, а это могло занять сколько угодно времени.
В один из вечеров к ней явился жрец, представившийся Сэбни. Идаэт отослала всех, желая переговорить с ним наедине.
– Ты пришла не за исцелением, госпожа, – произнёс Таэху учтиво, но взгляд у него был тяжёлый, холодный, – хотя твой вестник передал именно такую просьбу.
Говорить было тяжело – обожжённые губы потрескались, и даже горло до сих пор, казалось, было опалено изнутри. Идаэт вытолкнула слова, чуть морщась от боли:
– Я заслужила то, что случилось со мной. Исцеление дарует время.
– Как тебе угодно, – Сэбни склонил голову, потом выжидающе посмотрел на неё.
Женщина чуть подалась вперёд.
– Я должна увидеть сына, – хрипло прошептала она. – Он может быть предателем, но я должна увидеть его. Прежде, чем отправлюсь на войну.
Лицо Таэху осталось неизменным.
– Твой сын мёртв, госпожа.
– Что? – переспросила Идаэт потрясённо.
Она знала, что ни одно покушение не увенчалось успехом – Таэху защитили пленника Владыки. Мать тогда рвала и метала, а сама Идаэт испытывала горечь, смешанную с постыдным тайным облегчением.
Сэбни медленно кивнул.
– А… погребение? Могу я…?
Запоздало она подумала, что погребение Паваху едва ли было даровано. И Таэху коротко покачал головой в ответ.
– Разве род Мерха не отверг отступника? – осведомился жрец. – Не скрою, госпожа, твоя просьба удивила меня.
Идаэт сделала глубокий вдох, не находя слов. Весь этот путь она проделала зря… пришла слишком поздно.
– Отверг, – тихо ответила она, и мысленно добавила: «Но я не забыла…»
– Ну что ж, если я ничего больше не могу сделать для тебя…
– Как он умер?
– Тяжело.
Идаэт помнила об императорских дознавателях. И знала, что Павах не предал то, во что верил – даже когда все оставили его. Да, его смерть не могла быть лёгкой… Глаза оставались сухими, точно хрусталь в глазницах статуй из сердабов.
– Благодарю, что сказал. Это всё.
Сэбни чуть поклонился ей и удалился.
Обитель Таэху Идаэт покинула на следующий же день. Теперь оставалась только клятва.
* * *
Анирет занесла руку, замерла было, и всё же постучала. Открыли ей не сразу – всё-таки час был поздний.
Сэбни удивлённо посмотрел на неё, а потом взгляд его сделался колким, недобрым.
– Что я могу сделать для тебя, госпожа царевна? – настороженно спросил он, коротко посмотрев на Нэбмераи за её плечом.
– Впусти, пожалуйста.
– Разве одного раза было недостаточно? – понизив голос, с горечью бросил целитель. – Ты лишила его покоя. Он заслужил покой.
– Впусти нас, Сэбни, – тихо, но твёрдо повторила Анирет.
– Я не могу запретить тебе, госпожа, – холодно ответил жрец, – хотя видит Аусетаар, хотел бы. Эмхет получили здесь всё, что могли. Оставь его.
– Сэбни, – в голосе Нэбмераи не было открытой угрозы – только предупреждение.
Целитель склонил голову, выругавшись на выдохе, и впустил их. Анирет предпочла сделать вид, что не услышала, и жестом успокоила супруга.
Царевна окинула взглядом скромно обставленную комнату, дальняя часть которой была отделена тростниковой перегородкой – невысокий стол со свитками, снадобьями и амулетами, циновки, аккуратно застеленные покрывалами. Она почти чувствовала присутствие Инени там, в уютном закутке, ближе к окну, где ветер колебал тонкие занавеси. Было тихо, и шелест ветвей по-своему умиротворял. Приносил ли шёпот ночи умиротворение расколотому сердцу, царевна не знала.
Милосердие. Её присутствие не несло с собой милосердия, и потому она подавила порыв, с которым пришла сюда.
Анирет сняла с шеи собранную из фигурных бусин нить с лазуритовым скарабеем, на обратной стороне которого был нанесён её серех. Защитный амулет, призванный дарить надежду и обновление. Она хотела отдать сама, но так будет лучше.
– Новый рассвет, – тихо сказала она, вкладывая амулет в руки целителя. – Отдай ему. Пусть будет с ним.
Сэбни потрясённо посмотрел на неё. Ничего больше не говоря, царевна покинула комнату. Беззвучно она молила Владычицу Таинств приглядеть за старым другом, которого она тоже уже не могла называть предателем.
Большой тронный зал был создан
