Поэтому основную роль в обороне лагеря отводили высоковольтным барьерам по периметру. Шесть массивных генераторов расположили по кругу, метрах в десяти от палаток. Сверкающие металлом шары на телескопических штангах должны были оградить лагерь от непрошеных гостей. Дуга в миллион вольт и между ближайшими генераторами убила бы и кита, появись он в окрестностях. Помня то, что произошло при высадке с БДК, Илья ничуть бы не удивился и такому повороту.
Второй полосой автоматизированной обороны были армейские генераторы СВЧ, вызывающие у всего живого ощущение боли на расстоянии. Очень сомнительная штука, учитывая, что у ряда хищных мутантов боль лишь стимулирует агрессию. Потому Илье больше импонировала пара приземистых лазерных установок на «паучьих лапах», в грибовидных матовых кожухах. Эти хреновины контролировали не только периметр, но и воздух и были способны вести одновременно до десятка живых целей.
Впрочем, больше, чем на всю эту электронную дребедень, морпехи полагались на собственные автоматы. А еще больше – на ножи, саперные лопатки и внутреннюю «чуйку».
До сих пор вокруг лагеря было подозрительно спокойно. Могло даже показаться, что вон те заросли на склоне – нормальный «человеческий» лес, и все опасения надуманы и безосновательны. Но опыт говорил, что это не так.
Нет больше на Земле «нормальных» лесов, как не осталось почти дикой флоры и фауны, не затронутой агрессивным мутагеном. Вон она, гнилая синеватая поросль, пробивается тонкими отростками меж безобидной зеленой травки. «Ползучая сельва», как проказа, обозначившая границы мутагенной среды. Не зря лагерь стоит посреди черного круга, тщательно выжженного кислотной аэрозольной взвесью. И хоть ученые утверждали, что здешняя «ползучка» не несет в себе активного мутагена, майор отдал безоговорочный приказ – выжечь все к чертовой матери, и с запасом. Береженого Бог бережет…
Обойдя периметр и проверив посты, Илья с Никитиным остановились у условной границы лагеря. Еще шаг – и попадешь под удар смертельного разряда от генераторов. И хоть настроены они не реагировать на человека, проверять это желания не было.
– Как думаешь, – поглядывая в бинокль на горные склоны, интересовался Никитин. – Нам всё говорят как есть? Или чего-то не договаривают?
– У тебя тоже такое ощущение? – отзывался Илья. – Да, темнят что-то союзнички. Вояки, Корпорация… странный какой-то заговор. У меня ощущение, что они сами не знают, что делают.
– Главное, чтобы научники наши знали, – хмыкнул товарищ. – Лично мне плевать на их заговоры и перевороты – лишь бы Пандемия кончилась.
– Не верю я в ученых, – заявил лейтенант. – Это выпустить заразу легко, а вылечить от нее не получится.
– Во что же ты веришь?
– В термоядерную бомбу, – оскалился Никитин. – Спалить надо эти чертовы очаги, а не изучать их.
– Ну, знаешь… – Илья пожал плечами. – Так до того дойдет, что нас самих выжечь придется.
– Знаешь, что я тебе скажу… – начал, было, Никитин, распаляясь, но тут рядом возник майор и коротко бросил:
– Королев, Никитин, – в охранение группы, живо! Через час выходите.
Дэвид уверенно вел группу по широкой тропе, протоптанной некогда еще толпами туристов. Илья сразу отметил разумный подход проводника: путь группы пролегал по траверсу склона, на значительном удалении от зарослей. Это помогало держать под контролем пространство, достаточное, чтобы среагировать, если что-то нежелательное полезет со стороны леса. Пока не лезло, хотя и чувствовалась там, во влажном мраке, чужая, опасная жизнь.
Илья ощущал, как иссякает энтузиазм от затянувшейся прогулки: баллоны огнемета, прихваченного в качестве дополнительной огневой мощи, не сильно облегчали путь. Как и остальным носителям тяжелого вооружения – таких же огнеметов и ручных барабанных гранатометов типа «бульдог». Как и требовал проводник, помимо него группа состояла из четырех морпехов, включая Никитина, и одного ученого. Как ни странно, не нашлось никого более тренированного, чем сам Ван Дер Мерден. Он действительно выглядел подтянутым и довольно крепким, что подтвердил двухчасовой путь по каменистому склону.
– Ну что, – поинтересовался руководитель группы, – можем мы, наконец, рассчитывать на начало работы? С вас образцы, Дэвид.
– Сейчас будут, – отозвался тот, указывая вперед. – Видите этот островок растительности? С него и начнем.
Тактика проводника была ясна – не дать группе увязнуть в гуще чужеродной растительности, а начать с какого-нибудь плешивого «оазиса». Впрочем, все прекрасно понимали: не стоит относиться к этим «кустам» легкомысленно. Первым порывом Никитина было вообще выжечь подозрительную сине-зеленую «плешь», но Дэвид остановил его жестом, коротко бросив:
– Прикрывайте меня с флангов. Я пошел.
После чего стянул с плеча карабин, передернул затвор – и спокойно направился к зарослям. Следя за ним, Илья скинул с плеча баллоны и взялся за автомат: огнемет – не то оружие, которым «прикрывают с флангов». Не ровен час, поджаришь своего же.
А проводник уже вплотную приблизился к зарослям.
Вот так оно и происходит: обычный с виду лес вдруг приходит в движение. Медленно, едва заметно пробегают по кронам волны враждебной жизни. Ближайшие к человеку ветви подаются назад, образуя впадину в растительной массе.
Лес чует чужака.
Илья что-то слышал по поводу чужеродных экосистем: пораженные из одного источника, единым изуродованным куском ДНК, они могут вести себя как некая однородная масса, не разделяющаяся на растения и животных. Даже название у этого явления есть, как же его? Вроде бы, гештальт-организм, или что-то в этом роде…
Дэвид замер, прислушался, припал щекой к прикладу карабина – как спортсмен, готовый открыть огонь по «тарелочкам», – и исчез в зарослях.
Наступила тишина. Бойцы смотрели в сторону сине-зеленой каши напряженно, руководитель группы – с тревогой. Ждать пришлось недолго. Растительность заволновалась, из сине-зеленой глубины донеслись какие-то ни на что не похожие звуки, мгновенно сменившиеся сухими, дробными выстрелами.
И тут же, отдирая от себя навязчиво прилипшие побеги сельвы, вышел Дэвид – он волок за ногу какую-то уродливую тварь размером с молодого оленя. Оказавшись рядом, бросил ее и брезгливо вытер платком руки. Бойцы уставились на добычу проводника. Один не выдержал – его шумно вырвало.
– То, что просили, профессор, – насмешливо сказал Дэвид, отбрасывая платок. – Еще живое.
– Да-да… – пробормотал Ван Дер Мерден, бросаясь к отвратительно дергающемуся организму. Иначе трудно было назвать этот гибрид насекомого и лягушки. Зубастая пасть, дополненная боковыми жвалами и обвисшее мешковатое брюхо намекали на то, что мутант способен сожрать жертву, превосходящую его по размерам. Ничего похожего на глаза не было, зато имелись четыре дополнительные лапки под брюхом – как у личинки майского жука. Ученого же отнюдь не смущал внешний вид твари. В его руке уже было устройство – с пистолетной рукоятью, несколькими рычажками на месте спускового крючка и гибким, извивающимся, как змея, «стволом».
