- Значит, ты себя бы выбрал? - улыбаюсь и хмурюсь.
- Это без вопросов! - восклицает Серый, теряя ко мне интерес и погружая тряпку в ведро с водой.
- Кажется, этот урок я лучше тебя усвоил, - вздыхаю.
- Не понял... - но я не хотел ничего объяснять Серому, тем более, Стёпка вернулся с ве-ликом.
- Поехали отсюда побыстрее, - попросил я и под непонимающий взгляд Сергея, мы по-кидаем двор.
****
Я мчусь на велике вперёд Стёпки, чтобы ветер выгнал из моей головы мрачные мысли, чтобы вдруг не заплакать, но тёплый радующий когда-то воздух не успокаивает нервы.
Минуты утекают.
Я ничего не могу решить.
Выбор, вроде бы уже сделан, но он продолжает преследовать меня.
Снова Заводь, наше место. Двадцать третье июля проматывается по второму кругу, и знаете, я даже вливаюсь в его преферанс. На некоторые мгновения забываю, что нахожусь в прошлом и так же прыгаю в реку с утёса, подкалываю Стёпку. Вряд ли я повторяю иден-тичные слова прошлому, ну и ладно.
В какой-то момент страх перед ситуацией, постоянно звучащий едва заметным фоном в сознании, напоминает о себе. Я останавливаюсь и оглядываю берег. А чего я хочу? Что мне нужно сделать? Может, я хочу насладиться этим днём, совершить последний глоток и потом вспоминать его до самой пенсии, если доживу? Пьянящее тёплое солнце, воздух, в котором разлилась речная влага с привкусом молока. А может, мне стоит сделать это двадцать третье июля незабываемым для Стёпки? Почему бы и нет.
Поэтому, когда мы идём с Вероникой за ежевикой, как и планировалось ещё в прошлое двадцать третье, после соприкосновения наших губ, я говорю:
- А ты знаешь, что Стёпка с Ольгой ни разу не целовались?
Честно, я сам не знаю, если не считать одного хвалебного упоминания, что я слышал из уст самого друга. Но девчонки чаще делятся любовными секретиками, нежели мы, маль-чишки.
- Да, я знаю, - улыбается Вероника и кивает, она находит где-то ивовую хворостину и бредёт по зарослям, поглаживая ей траву. На девчонке тёмно-синий купальник и кроссовки. Почему-то я запомню Веронику такой навсегда.
- Давай же мы поможем им это сделать?
- Как?! - Вероника смущена и удивлена одновременно. Как же мило она умеет распахи-вать глазки.
- Ну ты же с Ольгой болтаешь постоянно, - теперь и я чуточку смущаюсь, и думаю, после пройденных приключений, вряд ли что-то способно смутить меня всерьёз. - Ты же знаешь, что они друг другу нравятся.
- А тебе это зачем? - Вероника смущается сильнее и делает вид, что разглядывает папо-ротник и заросли полыни.
- Ну я ж со Стёпкой болтаю. Вечно болтаем о вас. - Мне теперь нечего стеснятся, я силь-ный духом, и прежние страхи становятся смешными и неловкими. - Я говорю ему, что ты мне нравишься, а он говорит, что ему - Ольга.
- Ну да, - кивает Вероника. - Оля мне то же самое говорит.
- Давай заставим их поцеловаться.
- Как???
И я рассказываю девочке план действий.
В общем, я придумываю игру, когда одна пара должна повторить всё, что делает другая. Некоторое время Веронику приходится уговаривать, потому что она стесняется целоваться при свидетелях, но в конце концов она ломается.
По нашему возвращению игра вступает в права. Стёпка и Оля играют против меня и Вероники. Каждая пара задаёт действия по очереди. Сначала каждое движение кажется нелепым. Стёпка с Олей построили бабочку, мы с Вероникой живо повторили её. Потом я предложил надеть чужую обувь на уши. Вероникины кроссовки чуть было не сорвались, точнее - левая. Наверное, раковина левого уха у меня меньше. Оля со Стёпкой долго пытались повторить, но таки получилось. После, конкурирующая пара хитроумно сплетали пальцы, а мы за ними повторяли. И уже на следующем ходу я закончил изобретать велосипед и поцеловал Веронику. Девочка всё же чуточку смутилась, засмеялась и спрятала лицо в коленях.
Не забуду красный румянец на лице Оли и растерянное выражение лица Стёпки, кото-рое так и кричало: Oh my God! Почти пять минут наши конкуренты кривлялись, шутили, стесняясь прильнуть друг к другу.
Оля вопила:
- Вероника, мы дуры, надо было их в пару поставить, а нам с тобой играть.
Стёпка кряхтит:
- Что ещё за грязные инсинуации, - но при этом улыбается.
А потом они целуются. Очень неумело. Вероника хихикает, а я смотрю и чуть не плачу. Я не просил Тварей меня так мучить. Я не хочу знать, что завтра утром не увижу растрёпанного друга в огромных очках с чёрной оправой на пороге его дома, когда зайду и приглашу погулять.
И тут я вскакиваю и начинаю громко смеяться, а потом прыгать как сумасшедший. Смеюсь очень долго, а мои друзья смотрят на меня как на сумасшедшего. Пусть смотрят, им не понять, что вместо смеха из моего горла доносятся бесслёзные рыдания.
Потом мы ещё много чего делали в игре, и Стёпка много раз целовался с Ольгой, а потом внутренняя тревога нажала во мне кнопку СТОП. Я увидел солнце. Оно не слепило глаза, не жарило, а медленно пробиралось к горизонту.
Смотрю на телефон - полностью заряженный, - а там почти шесть вечера. У меня остаётся два часа, и сердце подвисает. Я не хочу уходить отсюда. Вот не хочу, а надо. Меня ждёт Андрей.
- Надо домой, - говорю. - Мать сказала, чтобы я к ужину не опаздывал.
Если я всё-таки кардинально изменю своё решение, то, наверное, впервые вернусь домой к ужину вовремя. И впервые за весь день во мне живут сомнения.
Мы медленно движемся по выученной наизусть дорожке. И если Стёпка исчезнет из мо-ей жизни, походам по ней придёт конец. Если только с Андрюшкой изредка, но мне не хо-чется делить наше место ни с кем другим, кроме Стёпки. Даже с братом.
Велосипеды, словно смирённые лошади, катятся сбоку от нас, мы молчим. Вид у Стёпки вдохновлённый, глаза горят, в зрачках сияет блеск.
- Слушай, я хочу с тобой поговорить, - тихо произношу.
- Не надо, - вдруг отвечает Стёпка и улыбается.
- Но...
- Давай завтра.
Завтра! Завтра уже не будет, дурак ты очкастый!
- А что, сегодня будем молчать? - хмуро спрашиваю.
- Будем молчать... Тёмка! - Стёпка бросает велик, подбегает к краю дороги и падает спиной в заросли клевера. Крылатый взгляд друга устремляется в небо. Стёпка раскидывает руки в стороны, а потом начинает ими елозить по земле, будто делает снежного ангела. - Я самый счастливый человек сегодня. На всей земле!
