Лена изумленно открыла рот, чтобы возразить.
— Знаю, знаю. Только вот ты уверена, что вы с Рафиком люди? Я не паук, но эта ваша меченость в глаза бросается. Вряд ли вас можно назвать нормальными людьми. Ты можешь дать точное определение, что такое человек? Определение «разумное существо» меня не устраивает. Вон Красотка очень разумное существо, прекрасно понимает, о чем мы говорим, но человеком точно не является.
— Я кошка и не желаю быть вашим человеком, — немедленно сообщила та. — У вас даже нормальных клыков нет.
— Мы поэтому и Народ, что такие, как она и Остроухий с Серой, наши братья и сестры. Не на словах, а на деле. Не думаю, что церковь признает их имеющими такие же души. Народ же признает и верит, что они могут возродиться среди нас. А вот «Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев» — оплевал, если я правильно помню, еще Диоген.
— Но Найденыша не принимали у вас, — возмущенно заявила она.
— Это правда. А живи в Славянске негр, его бы тоже гоняли и плевали в спину. Что, разве не так?
— Значит, разницу между вами ты знаешь!
— Конечно. Ты знаешь, что такое атавизм?
— Хвост, например, у человека…
— Ну не совсем так. Это проявление признаков, свойственных отдаленным предкам, но отсутствующих у ближайших родичей. Может быть и хвост, а вообще патология в развитии и ненормальное функционирование организма.
— Стоп, — сказала она решительно. — А вот теперь объясни, что у него ненормально?
— О, тут мы вступили на очень скользкую почву. Врать я не хочу, а полную правду вам лучше пока не знать. Ты знаешь про список улучшений у эльфов?
— Все знают.
— Так вот, у нас тоже кое-что имеется, но не все стоит озвучивать. У нас лучше регенерация. Мы сильнее и быстрее того же человека. Лучше видим и слышим. Такие, как Черепаха, — это очень высокий уровень, но каждый второй среди Народа — то, что вы называете экстрасенсом. Кто-то может общаться мысленно, кто-то видеть будущее, определять по ауре самочувствие или находить воду и руду с минералами. Много есть всяких разновидностей. А самое главное — у нас у каждого две тени.
— Это как?
— Я не знаю, как объяснить то, что надо видеть. Я смотрю и вижу, кто из какого рода происходит. У Найденыша нет второй тени.
— Но ведь и у нас нет…
— И у орков, и у гномов тоже нет. К людям это не имеет отношения, просто это признак Народа. Если человек не русский, а француз или испанец, ты будешь к нему хуже относиться?
— Нет.
— А кто-то будет, хотя все они люди. Достаточно сказать: вот идет китаец или американец — и моментально появится куча шавок, тявкающих из-за угла. Это называется «ксенофобия» и часто относится к близким видам. Потому что они постоянно пересекаются и рано или поздно сталкиваются в конкурентной борьбе. Успешных не любят, потому что им завидуют. И в глубине души считают, что, если бы не мешали всякие разные, сами стали бы о-го-го. И неважно, что американцы очень разные бывают, не любят всех скопом. А здесь то же самое. — Я глянул искоса на Лену и спросил: — Меченых еще не ловят в Зоне?
Она улыбнулась и не ответила.
— Придет время — начнут. А у нас, наоборот, все меченые и не любят своих нормальных родственников. А я человек…
Красотка опять радостно замурчала.
— …спокойный, — продолжил я, — все люди в целом мне совершенно до… — Я хотел сказать грубость, но глянул на Лену и поправился: — Одного места. Я собираюсь сначала смотреть на их поведение, а там уж как получится. Не пошлют же убежденного куклуксклановца в Африку пообщаться и поработать с тамошними неграми — это плохо кончится. Не надо от меня ждать подобных проблем.
— Все-таки ты удивительно хорошо говоришь по-русски. Ксенофобия, понимаешь…
— У нас в глухой дыре сохранились энциклопедии и словари, но при чужих я собираюсь больше следить за правильным образом деревенского парня и говорить «че?», «куды?» и тому подобное. Лошадям обязуюсь кричать: «Но, залетные…»
Лена засмеялась.
— Ты лучше скажи, я что-то не понимаю, или мы едем не в поселок?
— Сначала заедем в Форт. Чем быстрее избавимся от фургона, тем лучше. Дунай почти очистился ото льда, скинем все это, и вы погрузитесь. Все уже давно готово, только тебя ждали. Да и лучше несколько раз по одной дороге не ездить. Люди, они глазастые, и рано или поздно заметят. Лишние вопросы…
На ночь мы разбили лагерь у маленького ручейка. Я достал из фургона гранулы и запалил небольшой костер.
— Это что? — с интересом спросил Рафик.
— В степи топлива нет, — ставя котелок на огонь, объяснил я. — Там жгут все, включая сухое бизонье дерьмо. А вот деревья ломать нельзя. Поэтому собирают опилки, кору, сучки и другие отходы и прессуют их в такие вот небольшие цилиндрики. — Я продемонстрировал. — Килограмм гранул — как пол-литра бензина. Сейчас с этим проще стало, орки стружки и обрезки дерева не ценят, задешево отдают.
— Нет, не делай этого! — одновременно с Черепахой воскликнули мы, увидав, что Лена протягивает кусок хлеба Остроухому. Она с удивлением посмотрела на нас. — Ты бы еще пирожные предложила… Они плотоядные и плохо переваривают травяную и мучную пищу. Щенкам вообще давать нельзя, пища закисает в желудке… Никогда не кормите их, как человека, со стола. Килограмм-два мяса в день, зимой больше, летом меньше — это нормальный рацион. Утром они уже ели, а в дороге успели зайца стрескать.
— Откуда ты знаешь?
— Доложили, когда прибежали. А вот Мави придется позже кормить, она лежала и отдыхала. Ночью за сторожа поработает.
Волки дружно оскалились в усмешке, Красотка демонстративно зевнула, показывая клыки, и гордо удалилась от костра в темноту.
— А тебе можно есть все?
— У меня с этим проблем нет, — сообщил я. — Никакой кашрут не предусмотрен. В основном, конечно, мясо в разном виде, но, кроме того, мы делаем сыр и творог из молока коров и кобыл. Зерно и овощи вполне нормально. Рыба иногда, просто больших рек на равнинах нет, и она редко бывает. Собственно, вы ж не первый день с Черепахой знакомы. Она что, сильно привередливая?
— Рыбу вот не любит, — сказал Рафик.
— Это ее личное дело. Желудок у нас хороший и способен переварить все что угодно. Это, правда, не значит, что мы должны любить это «все что угодно». А вот кофе я бы попробовал, интересно…
Черепаха пришла, когда все улеглись и затихли. Она села напротив и принялась сверлить меня взглядом. Я старательно делал вид, что ничего не замечаю. На куске брезента разобрал «стечкина» и тщательно протирал каждую деталь. Не будешь следить за оружием, оно откажет в самый неподходящий момент. Даже за обычным ножом надо ухаживать, а пистолет посложнее будет. Я снова собрал его, вставил магазин и сунул в кобуру. Потом принялся за винтовку. Тут она не выдержала и спросила:
