Тут над сказать уже и пару слов о Враге нашем, ежечасно воюющим на наши души. Вот, зрим – эта вечная, злобная сила наконец явила себя и боле уж не скрывается. Самой же большой победой её, без сомнения, надо признать то, что многим поколениям людей она внушила, будто её совсем нет. Теперь же, в наше время, когда наша беспечность и духовный сон обнажили нас от покрова Божией благодати, от силы духа, диавол встаёт пред нами во всём своём злобном обличии, он выступает как живая, ощутимая, действенная сила, и сила лютая. Господь в своё время возвестил всем предострегающее и должное настораживать и призывать к особой бдительности слово Своё:
«Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию.»
А в другом месте Писания говорится, что нет ему места на Небе, и в страшной ярости сошёл он на землю, чтобы ходить по ней, обитать и рыкать, как лев, ища кого поглотить. И стал он князем мира сего, и вместе с ним водворились и царствуют на земле бесчисленные полчища слуг его – бесов. И главная его задача – борьба с Богом за души людские, а место её – сердца человеческие. Всё свершается там: там и бездна адова, и искра веры, сохраненная Господом от тлетворного дыхания вражия. И надо исследовать своё сердце, ибо невнимание и незнание не оправдают нас в день Страшного Суда, а как вы сами видите, оный уже на пороге.
«Идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» – скажет Христос тем, кто не знал и не хотел знать.
Вот как страшно всё обстоит, родные мои. Однако, прервём пока наши рассуждения для отправления нашей службы, нашей посильной работы Господу, дабы не уподобиться нам тем, кто не знал и не хотел знать, и не быть ввергнутыми во внешнюю тьму, там же будет плач и скрежет зубовный.
Друзья и Макар Степаныч нашли место для себя в углу, рядом с большим образом Серафима Саровского и, внимательно слушая, простояли всю Службу, после чего староста подвёл их к отцу Паисию. Тот перекрестил, благословляя, и сразу же задал вопрос: крещёные ли? Фёдор ответил, что да, окрещён, а Иван сознался, что нет.
– Завтра же, поутру, к Службе подходите, молодой человек. – безапелляционно заявил батюшка. – Откладывать никак нельзя, смотрите какие времена на дворе. Скажите мне – веру имеете? Ну хотя бы так – веруете, что был Христос?!
– Верую, отец Паисий! – горячо ответил Иван. – А как не верить?! Сами же говорите о том, что происходит. Да и я не слепой – вижу всё.
– Ну, хорошо. – протянул Ивану брошюрку священник. – Готовьтесь сегодня, а завтра покрестим вас. Определённо, никак нельзя откладывать.
Фёдору было разъяснено, как достойно подготовиться к таинству исповеди, кою, номинально являясь христианином, тот ни разу не приносил. Как и Иван, Фёдор получил книжечку из рук батюшки, призванную помочь ему подготовиться. Друзья поделились своим опытом, приобретённым в ходе поездки из Москвы, но оказалось, что всё, рассказанное ими, сельскому духовенству уже известно.
– Готовьтесь к встрече Господа в своей душе, родные мои! – провожая, напутствовал друзей отец Паисий. – Без него ведь никак уже нельзя в это страшное время!
Получив своё оружие, под впечатлением от встречи с батюшкой и его горячей проповеди, проникшей-таки в их сердца, велешинские теперь уже, мужики завели свой «пинц» и молча, без слов, поехали к себе на деревню. Вечером их ждала встреча с Политычем. Начиналась новая, деревенская жизнь, и судя попроисходившему вокруг них, она не обещала быть лёгкой.
На первый тверской рейд друзья не попали. Как знать – может быть, оно и к лучшему, раз судьба так распорядилась. Только намного позже, по прошествию времени, вспоминая и анализируя опыт тех дней, у ребят волосы вставали дыбом. Шутка ли? Без подготовки, без разведки и плана операции, Григорий вывел более ста практически не подготовленных кушалинских мужиков на пятнадцати грузовиках в Тверь – город, где обстоятельно, по-взрослому уже, обжилась Смерть. Собрались вечером, а на следующий день с утра колонна уже покидала Село. Уходила практически вся молодёжь, настроение у людей было весёлое, как же – первый серьёзный рейд, в Тверь, не куда-нибудь. Чем думали?! На что надеялись?! Оголили весь анклав на целые сутки! Это чистое везение, что нежить никакая в тот день не попёрла… Да что уж говорить! Весь тот рейд – схождение чудесных случайностей. Бог, видимо, впервые наблюдая за тщетными потугами оставшихся в живых, решил посмотреть весь спектакль, от занавеса до занавеса. А иначе – никак и не объяснишь то, что рейдеры вернулись с огромным уловом, рассчитавшись с Тверским Князем Смерти чисто номинально – четырнадцать кушалинских мужиков, став добычей нежити, не вернулись домой. Правда, и добыча была достойной – больше уж такую никто и брал никогда. А если бы знать заранее, чем и как всё обернётся – надо было свечи в храме толстые ставить. За то, что вообще вернулись – да не пустые.
А велешинские все мужики в тот день как раз на кордоны заступили. Об этой повинности знали заранее, а график дежурств был вывешен на доске около сельского правления, считай, с первых дней. Вот по этой-то самой причине в рейд они и не попали, а проторчали два дня, сменяя друг друга на Рождественском кордоне.
Что и говорить – место для кордона было выбрано удобное, прямо на мосту через Кушалку. Удобное потому, что, во-первых, помня о том, что нежить по какой-то причине, как чёрт от ладана, бежит от воды, а во-вторых, потому, что речка, хоть и крохотная, явилась для нечисти непреодолимой преградой. Мертвые же, в свою очередь, тоже оказались разборчивыми – непонятно по какой причине, меж тем, ведомые чьей-то неведомой волей, либо же своими необъяснимыми инстинктами, пёрли тупо по дорогам, не ища непростых путей. А дорог-то ведущих к Селу от города – всего две. Точнее, одна, но ближе к Селу, от проложенного в последние годы советской власти нового Бежецкого шоссе, отходит так называемое старое Бежецкое. Петляя, дорога идёт через деревни, относившиеся раньше к Кушалинскому, а которые – и к Славненскому колхозам, и, минуя само Кушалино, выходит снова на новое. Вот по нему-то мертвяки и пёрли… А куда, и зачем – то уже не наших умов дело. В чужую, мёртвую башку не заглянешь. И не спросишь – не расскажут…
А как брели эти толпы неупокоенных сограждан от города, так и утыкались в два сельских кордона – один Рождественский, находившийся под контролем велешинского ополчения, и второй – Переложский, на котором стояли, соответственно, переложские мужики. Всё – другого пути дальше, на Рамешки, Бежецк и далее – на Весьегонск, не было.
Вечером, как раз перед рейдом, к уставшим от дневных дел друзьям, как уже повелось, наведался Политыч. Ввалившись в дом, старик скинул свой плащ и сапоги, и развалился в единственном бывшем в доме Срамнова креслице, шевеля пальцами ног. На деревню спускались сентябрьские сумерки. Весь день велешинские мужики посвятили установке заборов, призванных закрыть от шустрой нечисти наиболее доступные пути проникновения к жилью – прогоны, улочки, тропинки. Ещё на прошлой неделе взялись тянуть забор прямо от речки, по заливному лугу к уже существовавшему, но требовавшему апгрейда забору, окружавшему старый, ещё колхозных времён, животноводческий комплекс – коровник да телятник, в которых теперь тоже кипели ремонтные работы. Село готовилось к зиме – и скотине понадобится уход и нормальные условия, чтобы перезимовать. Сказать, что умаялись к вечеру – ничего не сказать. И вроде на воздухе, и вроде работа не такая уж тяжёлая. Однако, всё дело в сноровке. Вон, местные мужики, хоть и хлипкие с виду, в сравнении с тем же Иваном – а с них как с гуся вода. Роют, копают, пилят, тащут что-то – и, кажется, не знают усталости. А тут, с непривычки, так ухайдокались, что и говорить сил не осталось, а завтра-то – на кордон. С другой стороны, время работало против деревни – дед Макар не унимался, подгонял. Уже были отловлены два незадачливых гостя с того света – прямо посередине деревни, да в светлое время, слава Создателю. Плохих дел натворить не успели. А на повестке дня – ремонт крыши и в сельсовете, там не крыша даже – сплошная дыра. Со дня на день дожди ливанут, и тогда…
