- А Вам-то он зачем?
- Занадом! - бросил мне Янев.
- Власти захотелось? Силы могучей и великой? А сейчас, что? Мало? Вы же и так всем правите?!?!
А вот такого, видимо, не ожидал он. Почувствовав преимущество, я вдохновился:
- Чего ради Вы развязали всю эту травлю некромантов? Чего ради Вы лишили меня семьи? Дома? А теперь последнее отобрать хотите? Грифонов клюв Вам, а не медальон. А доказать наши истинные намерения Вы всё равно не сможете.
- А вы не сможете собрать все кристаллы!
- Значит, мой медальон, тем более, никого волновать не должен. И Вам его не видать. Так что, придётся Вам править не всем миром, а только его третьей частью.
Янев посмотрел на меня удивлённо и, как мне показалось, с презрением.
- Хочешь сказать, что другие две трети ты оставишь себе?
- Себе я оставлю медальон.
- Вот ты твердолобый! - воскликнул советник чуть громче дозволенного, - твердолобый и ограниченный. Не видишь дальше своего носа. Хотя чему я удивляюсь? Ты, видимо, весь пошёл в отца.
Я снова растерялся, не зная, что отвечать и стоит ли отвечать на эту тираду. В это время советник извлёк из кармана очень потёртый мундштук, немного повертел его в руке и взглянул на меня совсем другими глазами! Это был очень мягкий взгляд усталого человека, никакой жёсткости и колкости, более того, я готов поклясться, что увидел там сожаление и даже вину.
- Знаешь, я думаю, нам с тобой не о чем больше разговаривать, - почему-то я был уверен, что сказал он это с грустью, - с этого момента твоя жизнь не стоит и дохлого грифона.
Меня прошиб холодный пот. Стараясь не выдавать своего волнения, я как можно спокойнее и равнодушнее спросил:
- Это что??? Угроза?
- Нет. Констатация факта, - бросил он мне напоследок, вставляя в мундштук самокрутку, после чего удалился в противоположный угол зала.
Вечер был испорчен окончательно. В голове роились мысли, в груди толпились чувства, настроение было ниже нуля, и мне очень хотелось вдохнуть свежего воздуха. Поэтому я поставил на стол бокал, который всё ещё держал в руке (и как он только не задымился?) и двинулся по направлению к балкону.
С балкона открывался вид на небольшой садик, засаженный аккуратными подстриженными кустиками. Между деревьев на клумбах красовались приятные для глаз голубые цветы, а сквозь листву пробивались розовые лучи вечернего закатного солнца. Эта картина успокаивала и умиротворяла. Я вдруг почему-то вспомнил летние вечера на даче, когда мы с бабушкой пили на веранде чай, болтали о всякой ерунде и смотрели, как садится солнце, наслаждаясь летом. Над ухом жужжали назойливые комары и, глядя на буйные поросли хмеля, обвивавшие веранду, я каждый вечер думал о том, каким замечательным был уходящий день и что следующий будет обязательно ещё лучше. Я вдруг понял, как мне этого не хватает, понял, что никто и ничто не сможет заменить мне мою прежнюю утраченную жизнь. Я чувствовал, что моя душа разделена на две части. Одна из них здесь, в Лазурной империи, где у меня есть самый настоящий друг, Сельва, Эллирион, Вохус, ОНМУ.... Но там, в другом, параллельном, но не менее реальном мире, осталась другая часть моей души. И без неё я только половинка человека, половинка личности. И самое горькое, что соединить эти две половинки уже нельзя. Там я был Димой, а здесь я - Аргл. Так какой же я настоящий? И есть ли кто-то третий? Кто соединяет в себе и отличника математической школы и мага-недоучку, потомка великого некроманта? Я закрыл глаза и поглубже вдохнул вечерний воздух, напоённый ароматом свежей зелени. И тут же мне чётко представился другой летний вечер, лет этак десять тому назад.
Я, первоклассник, сидел на крыльце нашего дачного домика, пытаясь сдержать накатывающие от боли слёзы и показать, что я уже не какой-то там сопливый детсадовец, а настоящий взрослый школьник, и рваная рана от колючей проволоки, протянувшаяся от коленки до щиколотки - мне нипочём. Бабушка заботливо накладывала мне на ногу вязкую кашицу, приготовленную по одному ей только известному рецепту, и нежно заматывала бинтом. Дедушка схватил лопату и со словами: "Какой идиот догадался бросить в лесу эти доски с проволокой?! Руки бы ему оторвать, ведь там же дети играют, бескультурье полное!", пошёл закапывать тот мусор, на обломках которого я и получил травму, играя с друзьями в звёздных джедаев. Мы посмотрели с бабушкой друг на друга, и, несмотря на пульсирующую боль в ноге, весело рассмеялись. Потом она обняла меня, погладила и сказала:
- Какой же ты всё-таки ещё бестолковый!
И так мы и сидели, обнявшись. И мне было так хорошо, так спокойно, что очень хотелось остановить время, чтобы вот так сидеть вечность и наслаждаться.
Я открыл глаза, и понял, что по моим щекам текут слёзы. Мне уже хотелось только одного, уйти отсюда подальше, чтобы привести в порядок свои чувства. Смахнув слёзы с глаз, я стал искать пути отступления. Перегнувшись через перила балкона, я увидел справа внизу небольшую крышу, расположенную чуть выше окон первого этажа. Её единственным предназначением была поддержка магического светильника над чёрным входом, используемым слугами. Обернувшись, чтобы убедиться, что меня никто не видит, я скинул вниз трость и цилиндр и перемахнул через балкон сам. Я грузно бухнулся на вышеназванную крышу и еле удержал равновесие, чтобы не свалиться с неё, потом аккуратно спустился на землю, держась руками за край.
Так я и прогуливался, предоставленный своим мыслям, в полном одиночестве, нарушаемым разве что треском цикад и случайными прохожими. Путь к нашей хижине был долгим, поскольку мне надо было перебраться через несколько мостов, а я специально растягивал своё путешествие, пробираясь малолюдными скверами и тихими улочками, минуя людные проспекты и набережные.
Темнота застала меня врасплох. В один прекрасный момент я понял, что нахожусь в неизвестном мне квартале, вероятнее всего, уже давно сбился с пути и кругом ни души, поскольку на дворе уже глубокая ночь. Мне стало немного не по себе. Собравшись с мыслями, я попытался применить элементарное плетение поиска пути и со второй попытки мне удалось настроить его на нашу хижину. Судя по результату, я находился на соседнем островке, и мне надо было обогнуть его по периметру, чтобы выйти к нужному мосту. А там до нашего пристанища было рукой подать. Вот только мне совсем не хотелось кружить по острову, потому что ноги гудели, голова болела, а глаза упорно слипались от усталости, так что я попытался поискать наиболее короткий путь к мосту. Я его нашёл и без колебания шагнул в темноту, оставляя за собой освещённую набережную.
Через пару сотню метров моё решение срезать путь уже не казалось мне таким разумным, как в начале. Единственный вопрос, который меня занимал: "Может ли хоть кто-нибудь в бесконечной вселенной объяснить, куда девается чувство самосохранения, когда злобный внутренний голос настойчиво советует срезать пару лишних метров по такой вот тёмной, безлюдной, грязной улочке, где коммуникаторы и украшения пропадают чаще, чем самолёты в бермудском треугольнике. Скинув с плеч тесный и неудобный фрак, я перекинул его через плечо, подобрал подмышку трость и зашагал дальше, как "иной" Антон Городецкий, готовый в любой момент бодрым голосом крикнуть: "Всем выйти из сумрака!". Храбрясь таким образом, я старался не замечать фигуры, замаячившие за моей спиной. Тем более, что это всего лишь игра моего воображения. А что, нет? Разве нет?
