Густав, прикрыв глаза ладонью, посмотрел на безоблачное небо:
— Как-то не похоже.
— Поверь мне, этой ночью ты раз или два точно проснешься от грома. В корабле не опасно, но я вот не люблю ночевать в нем в непогоду. Первобытный страх какой-то от молний, громов, ветра. Чего боюсь, того боюсь, скрывать не буду.
— Ладно. Ты знаешь, где сейчас беглец?
— После того как он избавился от очистителя, можно лишь гадать. Я бы с удовольствием повидался с ним, чтобы выпустить его предательские кишки наружу, но, видимо, не судьба. Лучше сосредоточиться на настоящем, на том, что происходит здесь и сейчас. Ты ведь тоже заметил, что мы скоропостижно кончаемся? Что наши жизни утекают в черную дыру, которой нет предела?
— Нет, — сказал странник. — Моя жизнь в моих руках.
— Смешной ты парень. У нас любят веселых. Не хочешь стать кукловодом?
— Пока у меня есть дела поважнее.
— Да не может быть! — Кукловод удивленно присвистнул. — Подключив свою телепатию, я делаю вывод, что ты — ищешь беглеца!
— И не только.
— Но если положить на чаши весов все твои дела на данный момент и беглеца, что перевесит?
— Последний, — не раздумывая, ответил Густав.
— То-то и оно. Твоя главная ошибка в том, что ты стараешься избавиться от преимущества. МКГ сделала из тебя монстра, но чем хороши монстры? Тем, что они могут рушить, громить, убивать. Они сильнее обычных людей. И ты сильнее, сам это знаешь. Но боишься себя.
— Еще сегодня утром мне сказали, что моя главная проблема в том, что я ничего не понимаю. Теперь ты говоришь, что я боюсь сам себя. Наверняка еще кто-то скажет, что я псих и недоносок. И я скорее поверю третьему, чем тебе. Потому что раньше я жил спокойно и размеренно, не вдаваясь в подробности. А когда стал… — Густав подумал и щелкнул пальцами, — детализировать, то понеслось. Все не так, я не так, это не так, жизнь не так.
— А ты хотел просто жить, черный носитель? — вкрадчиво спросил кукловод, кинув на странника взгляд исподлобья.
— Да.
— Боюсь, что курорт отменяется. Тебе было бы легче, если бы ты сдох, задай себе вопрос на досуге. А пока живи и мучайся, тонкая и ранимая душа. Если пожелаешь вступить на правильный путь, то кукловодов можно найти в любом мало-мальски крупном городе. Под землей. Подальше от магистралей, Легиона и спутников МКГ.
— Такого не случится.
— Не зарекайся. Как говорил мой отец, кто зарекается, у того хер не залупается. А это страшная болезнь, парень, фимоз называется.
— Учту.
— Аудиенция закончена, я могу идти?
— Да. — Густав посмотрел на часы и встал. — Куда в принципе мог отправиться беглец? Может, он что-то говорил?
— Ничего он не говорил, молчал, как слепая рыба со дна Марианской впадины.
Кукловод одним движением с лязгом схлопнул столик и засунул его себе под мышку, как альбом художника. Очиститель все еще был на его голове. Гекс потянулся и, широко зевая, поднялся с земли, потирая поясницу.
— Вы же дружили! Какие-то цели, мечты у него были? — безнадежно уточнил странник.
— Мечты? — Дмитрий задумался. — Была у него одна мечта — жить у моря. Но если бы он действительно этого хотел, то перебрался бы туда еще во времена службы на МКГ.
— Многие хотят к морю, — заметил странник.
— Только не я. Из-за этих многих и жары там слишком шумно. Мне больше по нраву муты — беспрекословные солдаты. Бойцы, которые меня боготворят. Глядя на меня, они думают, что я один из них. Это разжигает их энтузиазм, как кузнечные меха пламя. А мне приятно. Круто быть генералом, парень. — Кукловод протянул руку страннику, и они обменялись рукопожатиями. — Приятно иметь с тобой дело.
— Мне тоже. Только не люблю, когда меня вербуют.
— Привыкай.
Дмитрий улыбнулся и пошел к своему кораблю. Потом неожиданно остановился, обернулся и сказал:
— Чуть не забыл.
Он сунул руку в карман, вытащил револьвер и выстрелил в Гекса. Все произошло настолько быстро, что странник даже ничего не успел сделать. Но когда шок прошел и пороховое облачко развеялось, револьвер кукловода снова лежал в кармане плаща.
— Но-но-но! Не нервничай, странник! — сказал он. — Я просто убрал лишние уши. Он не спал, разве ты не заметил? Все это время он подслушивал. К сожалению для него, я это засек. Он был не тот человек, которому можно доверять что-то серьезное. Продастся сразу же.
— Но он же человек, неужели тебе его не жалко?!
— Как человека? — Кукловод закатил глаза. — Жалко! А вот как болтливого языка — нет.
— Ты бы мог просто сказать, чтобы он ушел, и все! — с яростью крикнул странник.
Кукловод пожал плечами и усмехнулся:
— Какая разница? О нем никто плакать не станет. Скажи спасибо, что я не пришил другого твоего друга и тебя заодно. — Он развернулся и зашагал к машине. — И не смей стрелять мне в спину, это будет нечестно!
Странник, стиснув зубы, отвернулся.
Гексоген лежал на липкой от крови траве. Той траве, на которой он еще совсем недавно спал и видел сны. Или подслушивал, если верить кукловоду. В сгустке крови увязла божья коровка, она увлеченно гребла свободной левой стороной, стремясь вырваться. Широкая рана в груди пирата еще слегка дымилась, резко воняло паленой плотью.
Птицы, встревоженные выстрелом, дружно снялись и с шумом улетели прочь. Теперь слышен был только треск кузнечиков да заведенный двигатель корабля кукловода. Затем он газанул, выпустив столб сизого дыма, развернулся и проехал мимо Густава по обочине, пару раз пронзительно посигналив. Сушеная голова на флагштоке тоже как будто прощалась, раскачиваясь вместе с подвеской на выбоинах, в которые проваливались колеса машины.
Едва корабль кукловода взобрался на шоссе, как из пиратской машины вышел бегун. Он посмотрел вслед удалявшемуся кукловоду и сказал, указав на Гекса:
— Я все видел. Оно того стоило?
— Чего именно? — растерянно спросил Густав.
— Смерти этого пирата. Если да, то я спокоен. Если нет, то я зол и рассержен. На самом деле я зол вне зависимости от того, стоило оно этого или нет, если ты хочешь знать, странник.
— Стоило. Да, стоило.
— Ты узнал, где беглец?
— Нет.
— Тогда, черт возьми, о чем ты беседовал с этим отморозком?!
— О многом. Я расскажу позже.
Странник прошел мимо бегуна, взобрался на пиратский корабль и сдернул черный флаг с пыльным черепом. Он накрыл им Гекса, как смог. Вернее, укрыл то, на что хватило ткани, — голову и торс.
— Как ведет себя другой, ты проверял? — спросил странник у бегуна.
— Спит.
— Уедем, не станем его будить. Проснется, сам разберется.