Второй пост охраны, непосредственно возле парадного входа во дворец, диверсанты миновали без проблем. Стоящий там караульный видел, как уверенно они прошли через КПП, и лишних вопросов задавать не стал. Удовлетворился тем, что записал в регистрационную книгу фамилии и звания посетителей, цель прибытия и примерное время пребывания.
– Бардак! – возмутился Ирвин, когда массивные двери отделили друзей от разгильдяя-охранника. – А если бы мы оказались настоящими убийцами и террористами?
– Что ты хочешь, дикий народ. – Вадим махнул рукой. – Им бы антилоп пасти да ананасы выращивать, а они в гражданскую войну играют. Хорошо, что эту братию с Земли вытурили. Только посмотри, куда мы попали! Если вот это безобразие считается президентскими апартаментами, о чем может вообще идти речь?
Действительно, пустой холл, где очутились диверсанты, не вызывал даже малейшего трепета перед его величием. Потому что им тут и не пахло. Какой там храм верховной мысли, какой оплот верховной власти! Помещение скорей напоминало переднюю при ресторане средней руки. Потертый ковер на полу, обилие колонн, украшенных безвкусной лепниной. Там и сям – низкие скамеечки, словно на вокзале.
Только витражное панно во всю стену могло олицетворять государственный пафос, да и то с натяжкой. Цвета в нем преобладали «кислотные», а мотивы псевдомифологические. Уродливые люди с копьями и щитами преследовали невиданных зверей, чьи тела поражали безобразием. В небесах горели одновременно звезды, солнце и лица то ли богов, то ли демонов. Деревья походили на гнилые грибы, а травы – на вставших на дыбы зеленых и желтых червей. По периметру витража вился орнамент: змеи хухум, вцепившиеся друг дружке в хвосты. Несколько фрагментов панно были выбиты, и сквозь дыры виднелся какой-то полутемный зал.
Пока Вадим как ценитель искусств изучал это творение, Ирвин успел не только осмотреться, но и заметить кое-что важное.
– Смотри-ка, чувак, и здесь эти транспаранты! – воскликнул он.
В самом деле, все колонны внутри холла снизу доверху были обклеены знакомыми призывами расстреливать всех подозрительных личностей.
– Хреновое дело, – сказал Вадим. – Веришь, брат, мне сейчас ни капли не охота объяснять местным охранникам, кто мы и откуда. Одна надежда, кого-нибудь из наших повстречать.
– Повстречаем! – убежденно высказался Ирвин. – Я слышал, большая часть внутренней стражи у Волосебугу как раз из KFOR. Техники, операторы средств наблюдения, начальники караулов и прочее...
– Ну, это ясно. Дурак не стал бы президентом целой страны. Волосебугу соображает, что солдаты киафу годны только для представления земным журналистам. Типа «бравая туземная гвардия, оплот мира и порядка». – Он пренебрежительно сморщил нос. – А по сути – те же безмозглые бараны, что и у Черного Шамана. Только вооружены лучше.
– Суров ты, чувак. Хорошо, что наш полковой особист не слышит. А то бы живо тебя за неполиткорректные высказывания прихватил. К аборигенам следует относиться уважительно и трепетно. Будь они хоть тупей ботинка.
– Политкорректность? Что за религия такая? – хохотнул Косинцев. – В русском подразделении такой фигни нету.
– Кучеряво живете, – позавидовал Ирвин.
– Грех жаловаться. Слушай, солдат, мы уже пять минут тут стоим, как два истукана, и до сих пор ни одна собака не подбежала обнюхать.
– Думаешь, здесь собаки водятся? – в беспокойстве закрутил головой американец. – Надеюсь, их всех сожрали! Наср, ты же знаешь, что у меня фобия. Помнишь, как вчера возле скотобойни нас чуть не загрызли? Так вот, еще минута, и я бы точно сошел с ума! Или в штаны напустил бы!
– Да вряд ли тут собак держат, – успокоил негра Вадим. – Я просто фигурально выразился. «Собаки» в смысле сторожа.
– А-а-а! Значит, уже можно шевелиться?
– Нужно, брат. Пойдем искать своих, раз они к нам не выходят. Предлагаю двигать направо, и там по лестнице.
Сержант указал на стеклянные двери. За ними виднелись широкие ступени под зеленой ковровой дорожкой.
– Так ведь и слева лестница. Точно такая же.
– Ну, прям задача для буриданова осла. Умри, не выберешь... – Вадим подтолкнул товарища вправо и на ходу начал поучать: – Запомни, мой невежественный друг: в незнакомом месте бери на вооружение правило буравчика. Оно же – правило правой руки. Так даже древнегреческий Тесей из лабиринта выбрался, когда Минотавра завалил.
– Разве? А я припоминаю какую-то бабу с клубком ниток...
– Это у тебя ложная память, брат, – пренебрежительно сказал Косинцев. – Последствия клеймления шаманским тавром. Как оно, кстати, не беспокоит?
– Трудно сказать. Чешется меньше, но ведь главное-то не в чесотке. Главное – в колдовстве. А это штука такая – таится-таится, а потом раз, и гейм овер. Собственные руки задушат... Сначала тебя, потом меня.
– Да ты опасен, братец. Смирительная рубашка – вот что тебе поможет.
Лестница вела как вверх, так и вниз. Кроме того, на площадке брала начало длинная галерея с чередой дверей слева и множеством картин справа. Решив, что внизу ничего интересного быть не может, а верхние этажи покамест обождут, соратники двинулись по галерее.
Все выходящие в нее двери были однотипны и снабжены табличками с пятизначными числами. Порядок нумерации озадачивал. За комнатой номер 53216 шла комната 00012, а следом – 333А4. Друзья проходили мимо без единой попытки выяснить, что находится за этими безликими прямоугольниками из пластика «под дуб». Обоим было ясно, что в комнате, обозначенной числительным, теплого приема не встретишь. Зато когда одна из табличек вдруг сообщила: «Le secrétariat/Secretary» – диверсанты как по команде остановились.
– Вот оно! – обрадовался Ирвин. – Где секретарь, там телефон, почта и аська. Отсюда мы наверняка сможем связаться со своими. Как думаешь, чувак?
– Точно так же, – согласился Вадим. Он поправил берет, воротник и посоветовал: – Улыбайся шире, брат, секретари это любят... – и толкнул дверь.
В помещении было очень жарко и пахло типографской краской. Две симпатичные негритянки, раздетые почти до исподнего, но все равно блестящие от пота, работали на каких-то трескучих устройствах. Те выглядели как гибрид металлической клавиатуры с круглыми кнопками и доисторического принтера. Из верхней части «принтера» вылезали листки бумаги, покрытые буквами. Мониторы перед девушками отсутствовали, однако это им, похоже, совсем не мешало. Печатали они сноровисто, с огромной скоростью. Готовые тексты так и летели из нелепых агрегатов.
Чуть поодаль столь же потный и полуголый, но куда менее привлекательный мужик в респираторе и наушниках изготовлял знакомые диверсантам плакаты. Он бросал на большой железный стол лист бумаги, затем – испачканный трафарет, и начинал возить сверху скрипучим роликом. Через пару секунд плакат был готов. Мужик пристраивал его на одну из множества бумажных кип и принимался за новый.
