поняла, что сюда недавно кто-то заглядывал.
Стол был завален пергаментными свитками и бумагами, некоторые даже валялись на полу. Реа старалась не думать о том дне, когда была здесь в последний раз незадолго до отъезда, и Лексос хлестал ее по щеке перчаткой отца, а невидящий взгляд брата пугал своей пустотой.
Девушка направилась к столу, стараясь ступать бесшумно, хотя, конечно, если Васа и застанет ее в кабинете, можно сказать, что Реа искала его и спешила поздороваться.
Реа склонилась над столом и принялась перебирать документы. Пирос говорил, какая информация интересует повстанцев: охрана границ и склады провизии в странах других стратагиози. Подавляют ли власти слухи о Схорице, можно ли завербовать новых членов? Разумеется, что-то из этого известно лишь Васе. Отчасти поэтому Пирос и согласился, что сначала лучше оставить его в живых.
Но теперь Реа гадала, не лучше ли было бы отправить ее домой с кинжалом и советом о том, куда лучше вонзить клинок.
Верхний слой документов оказался довольно бесполезным: отчеты о недавнем урожае. Реа стала копать глубже, стараясь не устраивать дополнительный беспорядок. Обнаружились какие-то данные о налогах, несколько писем от южного наместника, который давно просил отсрочки. Возможно, подобные ценные сведения кому-нибудь и пригодились бы, но не ей. Впрочем, удалось найти заметки, набросанные почерком Лексоса. Он все сокращал, используя своеобразный метод: близнецы придумали его еще в детстве, чтобы обмениваться записками, которые домашний учитель не мог расшифровать.
Лексос до сих пор им пользовался, и Реа с легкостью все прочла, когда поднесла сильно измятые листки к свету.
Агиокон? Он ездил в монастырь и созвал совет стратагиози. И записал все, о чем говорилось. Память у него блестящая, он годами тренировался, присутствуя на важных собраниях. Имена Насти, Аммара, Милада и Зиты сокращены до первых букв, но Тарро не упоминался – лишь его пост в Вуоморре. Пару строчек спустя все стало ясно: причина встречи и цель Лексоса, заключенная в коротких фразах. Стратагиози намерены сместить Тарро.
Реа вновь пробежалась взглядом по заметкам, выискивая самые важные детали, которые точно заинтересовали бы Пироса.
Лексос наверняка считал свой план реорганизацией федерации, но для Схорицы это был первый шаг к распаду союза. Реа не могла забрать листки, поэтому стала копаться в ящике, чтобы переписать все на чистую бумагу, а затем перевести для Пироса и Схорицы. Тогда она сможет сделать что-то полезное.
Реа успела скопировать лишь полстраницы, когда в коридоре раздался шум. Она спрятала клочок бумаги в рукав платья, дрожащими руками разложила все по местам и опустилась в кресло напротив стола. Если Васа и застанет ее здесь, она притворится, что просто его ждала. Ей удастся оправдаться. Главное, чтобы отец не увидел, как она переписывает заметки Лексоса.
Секунду спустя дверь распахнулась, и Реа вскочила на ноги, приготовившись к разговору. Отец переступил порог и, не обратив внимание на девушку, бросился к столу и склонился над ним. Васа хмуро вглядывался в заметки Лексоса: листки истрепались так, словно их складывали, а затем разглаживали пару сотен раз, после чего еще протащили по грязи.
Вот они и встретились несколько месяцев спустя. Недавно он был лишь позолоченным воспоминанием в ее сердце. А сейчас Васа предстал перед нею, живой, настоящий. В нем сосредоточено все, от чего она отреклась, и теперь, взирая на отца, Реа осознала: она ни о чем не жалеет. Сложно представить его рядом со святой. Реа едва помнила, как выглядела мать, однако не могла вообразить ту подле отца, а теперь это было и вовсе невозможно.
Как он мог ничего не замечать? А если был в курсе, почему не сказал детям? Хотя бы ей и Лексосу?
Реа понимала, что сегодня не получит ответа. Тайны матери скрывались в Ксигоре, а не в доме, вступить в который для мамы было бы хуже смерти.
– Кересмата, – поздоровалась Реа.
Васа резко выпрямился и растерянно вскинул глаза на дочь, будто не сразу ее узнал.
– А ты что здесь делаешь?
– Только что приехала домой, – ответила Реа и расцеловала отца в обе щеки. – Хотела передать наилучшие пожелания от ксигорского наместника.
– Не нужны мне пожелания от дурака, – огрызнулся Васа. – Ну, ступай.
Реа могла остаться, попытаться растопить сердце Васы, выжать из отца еще немного любви, но с нее было уже достаточно.
До вечерней трапезы было еще несколько часов, но Реа решила не ужинать. Она вернулась в свою комнату, спеша записать по памяти информацию из заметок брата. Позже можно прокрасться в кабинет Васы и скопировать остальное. Или вытянуть полезные сведения из Лексоса. Хотя ни тот, ни другой варианты не казались особо привлекательными.
В спальне было невыносимо холодно, почти так же, как в Ксигоре. Девушка поежилась и дважды дернула за веревочку у двери, чтобы позвонить в колокольчик для слуг. Скоро кто-нибудь придет и зажжет покрытый пеплом камин, огонь развеет мысли о Михали и о жизни, которую Реа оставила позади. А тем временем она посидит за столом, прокручивая в голове фразы из заметок брата. К сожалению, нашла она не слишком много, но и не мало для первого же дня.
Елени прибыла несколько минут спустя, слегка запыхавшаяся и раскрасневшаяся. Было непривычно видеть ее лицо румяным, и это напомнило Рее, что служанка – такой же человек, как и все остальные.
Реа молча махнула рукой на камин и начала расстегивать серое платье, похожее на наряд Елени. Казалось как-то неправильно носить его при служанке, будто Реа насмехается над ней. Пускай девушка привыкла воспринимать персонал как данность, она вовсе не хотела никого унижать.
Было еще довольно рано, но Реа сильно устала, и к тому времени, как Елени развела огонь в камине, она устроилась на кровати, разумеется, жесткой, как и всегда, и ожидала, что сейчас служанка покинет комнату, но та задержалась с выражением неуверенности на лице.
– Что такое? – спросила Реа, стараясь говорить терпеливо. Она мечтала выспаться как следует и проснуться в новом мире, отличном от того, который окружал ее сейчас.
– Мне очень жаль, кириа, – сказала Елени. – Я не хотела вас потревожить, – и она кинулась к выходу, да так, что взметнулся подол платья.
Реа приподнялась в постели. Как странно. Она даже думала броситься за Елени – вдруг ей следует за что-то извиниться? – но заметила какой-то предмет на полу перед камином. В свете пламени узнавался листок пергамента.
Да, точно. Реа подошла к пергаменту и присела на корточки. Записка была сложена во много раз, причем крайне замысловато, и девушка не сразу смогла ее развернуть. Тянуть
