детей исключительно для того, чтобы произносить при них важные речи.
– Реа плохо себя чувствовала, и я отправил ее спать пораньше, – солгал Лексос, надеясь избавить сестру от отцовского гнева.
Васа ничего не сказал и даже не спросил про Ницоса и Хризанти. Но отец редко обращался к ним по отдельности и смотрел на детей как на единое целое.
– Я подумал, что можно воспользоваться моментом и обсудить планы, – предложил Лексос, пока Васа усаживался, и слуга наливал хозяину вино.
Отец опять не ответил, но юноша посчитал это добрым знаком, направился к нему и опустился на колени.
Васа подцепил вилкой большой кусок рыбы, уронил на свою тарелку и принялся нарезать. Масло брызнуло Лексосу в лицо, но он даже не поморщился.
– Пожалуй, чем больше правды в нашем плане, тем лучше, верно?
– Правды? – фыркнул Васа, глядя в тарелку. – А рыба неплохая.
Лексос моргнул.
– Вот и замечательно, но я говорил о матагиосе, – он перевел дыхание, стараясь следить, чтобы голос не дрожал. – Совет поймет, что ты еще жив, если я приду на очередное собрание без матагиоса.
Сначала юноше показалось, что Васа не совсем понимает, о чем речь, но, когда отец отложил вилку, Лексос заметил, как крепко тот сжал ножку бокала с вином – до побелевших костяшек.
– Прошу прощения? – переспросил Васа.
Лексос сразу пожалел, что встал на колени настолько близко к нему.
– Мы поступим так только для вида, – заверил он отца. – Конечно, власть будет твоей, даже если выполнять все буду я.
Васа посмотрел на Лексоса. Пламя свечей дрогнуло, бросая изломанные тени на лицо отца и подчеркивая гримасу отвращения.
– Не так сильный человек берет свое, – тихо проговорил Васа. – Он не просит разрешения у отца.
«Мала», – подумал Лексос. Почему Васа не понимает, что не этого он хочет?
– Отец, я не…
– Вон! – прорычал Васа. – Смотреть на тебя не могу.
Лексос поднялся на ноги, понимая, что спорить не о чем. Васа уже сделал шаг навстречу, согласившись с планом сына, но вряд ли продолжит идти на уступки. Юноша не собирался давить на отца, даже если это было необходимо для того, чтобы осуществить желаемое.
Он покинул столовую и не заметил, как ноги принесли его в обсерваторию, находившуюся в самой высокой башне, – единственное место в Стратафоме, которое Лексос считал по-настоящему своим.
Даже спальня юноши принадлежала Васе, слугам, другим детям стратагиози, которые жили здесь прежде, но обсерватория никому была не нужна, кроме Лексоса, и пускай он получил дар от отца, теперь тот принадлежит ему целиком и полностью, а пыль в уголках округлой каменной комнаты показывала, что и слуги позабыли об укромном месте.
Окна обсерватории выходили на запад. Когда Лексос затворил дверь, он увидел море, розоватое и сверкающее в свете заходящего солнца. Значит, еще не время вышивать звезды. Лексос подтащил к окну единственное кресло и сел, сгорбившись. Тут было намного свежее, чем даже в столовой, ощущался бриз, камень впитывал в себя холод. Постепенно юноша почувствовал, как сердце покидает тревога, и ее сменяет умиротворение.
Васа не передаст ему матагиос, когда Лексос встретится с членами совета, они сразу поймут, что он не выполнил обещание. Тогда они не выступят против Тарро. Пострадает семья Аргиросов и весь Тизакос.
Значит, иного выбора не было. Выход только один. Лексос вспомнил, как Васа ударил его по щеке, как спина врезалась в стену веранды.
Отец приказал отнять его жизнь, и разочарование Васы было видно невооруженным глазом, когда Лексос отказался.
Хорошо. Он выполнит желание отца. Убьет Васу – ради семьи.
Реа сожгла записку в камине и легла в кровать, но сон не шел. Она слышала, как Хризанти возвращается в комнату, громко топая по коридору, и ждала знакомых шагов Лексоса.
Она вернулась в Стратафому менее суток назад, а ей уже невыносимо находиться рядом с братом. Реа не представляла, как сыграет роль любящей сестры, чтобы заставить Лексоса развести волны, но знала, что надо поторопиться. Все равно легче ей не станет. Лучше начать действовать побыстрее. Сегодня же.
Впрочем, еще слишком рано. Васа бродил по дому и мог застать близнецов по пути к пляжу. Конечно, они могли гулять где вздумается, но когда отец пребывает в таком паршивом настроении, не стоит рисковать.
А теперь ее снедала тревога. Около полуночи в свою комнату вернулся Ницос. Васа, возможно, еще не спал, но алкоголь наверняка приглушил чутье отца.
Реа обулась, заправила кровать, закуталась в шаль и выскользнула из спальни. Дверь напротив была слегка приоткрыта, отсвет моря, проникавший из окна, окрашивал коридор в синий и белый оттенки. Девушка заглянула в комнату, но на кровати никто не лежал.
Она тихо позвала брата по имени, но все равно ей показалось, что голос прозвучал слишком громко. Никто не отозвался, и она решительно переступила порог. В спальне пусто, значит, Лексос еще не спит. Внутри все сжалось. Чем он занимается? Отправляет разведчиков на задания? Или придумывает новый способ разбить ей сердце?
Реа отмахнулась от вставшего перед глазами лица Михали и поспешила по коридору в обсерваторию. Если нужно, она лично разведет волны, и неважно, чем это закончится. Ей незачем оставаться в клетке.
Она и раньше бывала в обсерватории, но не настолько поздно и не одна. Реа свернула не туда и очутилась у лестницы, ведущей на чердак Ницоса. Пришлось делать крюк. Как-то непривычно подниматься в рабочий кабинет Лексоса без него, открывать дверь комнаты, принадлежащей только ему. Но он ведь поступил с ней точно так же: использовал дар сестры по своему усмотрению. Теперь настала ее очередь.
Наконец Реа добралась до обсерватории. Ноги гудели от усталости. Комната пустовала, но у высокого арочного окна стояло одинокое кресло, еще теплое. Похоже, Лексос ушел недавно. Удивительно, как они не столкнулись на лестнице. На спинке кресла висел белый носовой платок, запачканный кровью. Реа нахмурилась и быстро его подхватила. Удивительно, что после всех страданий, что он ей причинил, она до сих пор переживала за брата.
Реа стиснула платок в кулаке. Она уже не могла себе позволить тревожиться о Лексосе.
Море за окном было гладким, как и чаша прибоя, стоявшая на пьедестале в центре обсерватории. Реа склонилась над ней, кончики волос опустились в воду. Она плохо понимала, как работает дар Лексоса, но порой наблюдала за юношей, и со стороны казалось, что совсем несложно рисовать узоры на поверхности воды и смотреть, как они повторяются и в море. Оставалось лишь надеяться, что волны поддадутся
