Вячеслав Шалыгин - Бессмертие наемника

— А потом вернуться и добить эту сволочь, — уверенно закончил Круг.

Внезапно раздался оглушительный взрыв, мощная волна приподняла меня над креслом и сбросила на пол. Толстые двери вывалились из проема и рухнули на пол. Половина приборов отключилась, а монитор управляющего компьютера выбросил сноп синих искр и вспыхнул. Установка тем не менее продолжала работать, держа «переход» открытым. Один из белоглазых деловито снял со стены огнетушитель и направил струю углекислоты на горящий аппарат. Пока он боролся с пожаром, остальные солдаты без пауз поливали огнем из своего оружия зияющий дверной проем. На меня, таким образом, никто не обращал внимания. Воспользовавшись этим обстоятельством, я отполз к окну и выглянул наружу. На уровне моей головы, метрах в пятидесяти от здания, почти бесшумно завис какой-то вертолет. Грозный вид и отсутствие звука наводили на мысль, что машина была весьма современной, а это, в свою очередь, указывало на то, что операция по освобождению лаборатории проводится с размахом. Я глянул вниз и с удовлетворением отметил, что штурмуют моих пленителей силы, достаточно вооруженные и многочисленные. Оставалось пожелать им удачи и хладнокровия, чтобы в пылу сражения они смогли отличить меня от врагов. Скверно было то, что о моем участии они наверняка не знали, хотя предполагать нечто подобное были обязаны… так я надеялся.

И, как оказалось, они предполагали. Откуда-то слева появилось лицо в черной маске. Человек, покачиваясь на спущенном с крыши тросе, осторожно заглянул через разбитое окно внутрь лаборатории и приложил к скрытым за тканью губам палец. Я кивнул и сел на пол рядом с окном, ежесекундно оглядываясь на белоглазых.

Человек в маске ненадолго исчез, но спустя минуту появился вновь. На этот раз он поманил меня пальцем и приказал:

— Прыгай!

Я почувствовал, как внутри меня что-то сжалось в тугой, холодный комок, но раздумывать над разумностью приказа не стал. Резко вскочив на ноги, я оттолкнулся от стоящего у окна стола и нырнул через подоконник за пределы здания.

Полет с четырнадцатого этажа, когда натянутый у земли батут кажется спичечным коробком, — удовольствие сомнительное, можете мне поверить.

Приземление — тем более. Я отскочил от сетки раз пять, прежде чем сильные руки солдат стянули меня на твердую поверхность и, набросив сверху тяжеленный противопульный балахон, быстро проводили к бронетранспортеру. Как только я влез внутрь, взревел двигатель, и машина покинула зону боевых действий. Это было наверняка обусловлено тем, что белоглазые поняли, откуда их будут атаковать в следующий момент, и принялись обстреливать не только двери, но и окна.

Я почему-то посмотрел на часы и обнаружил, что от первых залпов до настоящего времени пролетело всего полторы минуты.

— Профессионалы, что еще сказать, — раздался знакомый голос из глубины броневика.

Я обернулся и встретился взглядом с… капитаном Дремовым собственной персоной!

— Это что за надувательство?! — возмутился я, повышая голос.

— Я тоже рад тебя видеть, Леонид, — спокойно ответил Дремов. — Только не надувательство, а тактика.

— Я же чуть не сгорел там, наверху, только чтобы спасти твою шкуру от Севы, а ты… — от возмущения у меня перехватило голосовые связки, и я замолчал.

— А я остался в «Фудзи», когда вы двинулись к горе, чтобы переправиться на эту сторону межвременного тоннеля. Ровно через пять минут после того, как Сева покинул свой флагман, его космолет был атакован имперцами. Экипаж решил спастись и вывести корабль в космическое пространство, но тут обнаружилось, что в трюмах космолета гораздо больше отчаянных пленных, чем солдат охраны. Догадайся, кто возглавил бунт?

— Наш пропавший фельдмаршал? — предположил я.

— Вот именно — Круг, — подтвердил Дремов. — А потом выяснилось, что от Сапфо до двенадцатой точки перехода при желании можно добраться всего за две минуты, поскольку двойной, составленный из похищенных контуров Салмидесса и Фасоса, а потому весьма мощный портал был настроен именно на район пространства у Необулы. Причем настроен так, чтобы обратно — от Необулы к Сапфо — попасть было невозможно. То есть в распоряжении Севы до сих пор находится хорошая стартовая площадка для внезапного нападения. Не догадываешься, что бы это могло означать?

Я пожал плечами.

— Наверное, Сева готовил какую-то акцию с использованием вашей точки перехода?

— Вот именно! А какую — я потом тебе объясню, если напомнишь. Наши новые поднебесные союзники, после того как я вернул им спасенный космолет, любезно подбросили меня до этой точки, я раздал там десяток ценных указаний насчет постоянного боевого дежурства нескольких десантных армий и теперь снова с тобой. Что скажешь?

— Очень рад, — кисло улыбаясь, ответил я. — А наших там, в трюме, среди пленных не было?

Дремов прекрасно понял, кого я подразумеваю под определением «наши».

— Алену и Антончика враги отделили от Круга и его воинов сразу после захвата. Видимо, они где-то на планете, но в условиях боевых действий очень сложно определить вот так, со стороны, в чьих они руках. Приборчики говорят, что они живы.

Капитан указал на приклеенный за ухом миниатюрный передатчик. Свой я потерял еще во время первой бомбежки, когда мы шли по ложному следу, пытаясь добраться до цитадели и найти там «выход».

— И то хлеб, — я удрученно кивнул. — Что будем делать дальше?

— Во-первых, надо перенести боевые действия на другую территорию, — вмешался в нашу беседу сидевший до этого молча мужчина.

Он подался вперед, и его лицо появилось из тени. Его я уже видел, правда, не слишком четко и через призму мыслеусилителя. Это был полковник Васильев.

— Куда? — удивленно спросил я его. — В Арктику?

— Нет, — полковник покачал головой, — совсем в другое место.

Он подчеркнул слово «совсем» не только интонацией, но и жестом.

Капитан как-то странно посмотрел на Васильева и взъерошил густые волосы.

— Это можно организовать…

— Но как?! — От переживаний я уже достиг точки кипения, тем более что речь шла не только об уничтожении Севиной группировки, но и о безопасности Алены, Антончика и всех остальных моих сотоварищей.