В самом деле, предательство бывает о-о-очень непредсказуемым. Хотя в данном случае это больше похоже на собачью преданность.
— Ван приказал от меня избавиться? — спросил Борис. Уже зная ответ.
— Да, — кивнул Дед. — Если хэды не завалят. Думаешь, почему тебя отправили на дальнюю заставу? При Натахе Ван убирать тебя не хотел. Она все-таки девица с характером. Запросто могла взбрыкнуть и отказаться от сотрудничества. А так все спишется на пятнистых.
Борис усмехнулся:
— Надо же… А меня Ван попросил разведать, что хэдов появилось новенького после реорганизации. И звучали его слова, кстати, довольно убедительно.
— Брось, — поморщился Дед. — Это мог сделать любой, кто достаточно долго имел дело с хэдами. Я, например.
Наверное, да. Наверное, мог. Наверное, вовсе не обязательно быть бывшим пятнистым, чтобы понять суть произошедшей в хэдхантерских рядах реорганизации. Достаточно быть просто диким с большим стажем.
— Хотя Ван велел прислушиваться к твоим словам о пятнистых, — после недолгой паузы добавил Дед. — Если тебя это утешит. Ты извини, Берест, я-то лично против тебя ничего не имею, но твое возращение не входит в планы Вана. А мертвые не возвращаются.
— Ну и чего же ты ждал все это время? — спросил Борис. — Почему не избавился от меня раньше? Столько удобных моментов было.
— А зачем спешить? — пожал плечами Дед. — Ты парень боевой. Когда нас обложили хэды, с тобой выбраться было проще, чем без тебя.
Ясно. Его просто использовали, как временного соратника. Использовали, чтобы позже прикончить.
— И потом… Я ведь сказал, что Ван велел прислушиваться к твоим словам о хэдах. Но думаю, ничего нового ты уже о них не расскажешь. Я прав?
Вообще-то нет. Кое-что Борис рассказать еще мог. Кое-что очень важное. И именно о хэдах. Вернее, об одном из них. Бывшем.
Конечно, Ухо предупреждал его, что за обвинения против Вана можно поплатиться жизнью. Но ведь его жизнь и так уже ничего не стоит. И кто знает, может быть, все же удастся поколебать веру Деда в Вана? Дед не казался Борису тупым фанатиком. Дед, когда нужно, мог работать своей головой.
В любом случае просто промолчать сейчас и дать себя прикончить было бы по меньшей мере глупо.
— Дед, ты вообще знаешь, кто такой Ван? — с застывшей кривой улыбкой спросил он.
— Глава Союза, — пожал плечами Дед.
— Нет, я не о том. Знаешь ли ты, кем он был раньше, до того, как примкнул к диким?
Дед посмотрел ему в глаза.
— Знаю…
И тоже улыбнулся.
— Хэдом.
Борис осекся. Две или три секунды он смотрел на Деда, прежде чем вновь обрел дар речи.
— Так ты… Ты знаешь? Ты знал это? Откуда?
— Это я отсек ему ухо.
— Как?! Когда?!
— Давно. Когда хэдхантерские рейды только начинались. Он был хэдом, я был диким. Шла охота. С Вана сбили каску. А у меня был тесак. Мне тогда повезло — я не попал в тресовозку. Ему повезло тоже — он остался жив. Но я запомнил его. У меня отличная память на лица.
— А он тебя? — задал Борис закономерный вопрос. — Он тебя запомнил?
— Вряд ли. Хотя наверняка не скажу. Мы с ним это никогда не обсуждали. Иногда мне кажется, что он тоже знает меня. И догадывается, что я знаю о его прошлом. Но если дело обстоит так, то, надеюсь, он ценит мою преданность еще больше. Такую преданность ведь не нужно доказывать. Это прозвучало как хвастовство. Ох, было бы чем хвастаться!
Борис тряхнул головой.
— Я не понимаю! Если ты с самого начала знал, кто создает Союз, то почему поддержал этого человека?
— Потому что не было другой кандидатуры, способной сделать то, что сделал он. Видишь ли, Берест, когда Ван сумел пробиться в вожди и возглавить один из сильнейших кланов, я решил, что он относится к тому типу людей, которые умеют добиваться своего при любых обстоятельствах. А карабкаясь к вершинам, такие люди вытягивают из бездны других. Я решил подождать. Я послушал, что он говорит, и посмотрел, что он делает. Я понял, что у нас одна цель: выжить, не попасть в хэдхантерскую тресовозку и изгнать пятнистых. Ну а до тех пор, пока нам по пути, какой смысл ворошить прошлое? Теперь ты понимаешь, Берест?
Борис кивнул. Кажется, он понимал.
— Ну а сейчас? Почему ты верен ему сейчас?
— Я же объясняю тебе: Ван из тех людей, которые выберутся из любых неприятностей.
— Думаешь, он сможет отбить этот штурм?
— Едва ли, — с сожалением покачал головой Дед. — Тут Корень прав: остановить хэдов, на которых надеты трес-ошейники, будет трудно. Но у Вана наверняка уже есть план, как спастись самому. И я рассчитываю оказаться в этот момент поближе к нему. Возможно, тогда мне удастся уцелеть тоже. В конце концов, по-настоящему верные люди нужны всем и всегда.
— Верные люди или рабы?
Определенно что-то рабское было в этой слепой вере в Вана. — Каждый из нас чей-то раб, — пожал плечами Дед. — Только рабство бывает разным. Разной степени свободы, скажем так…
Борис фыркнул:
— Дед, слушай, тебе ошейник, часом, не жмет, нет?
— Не понял? — Дед нахмурился. — Какой ошейник?
— А тот, который ты сам на себя нацепил и даже не заметил этого.
— Да пошел ты, Берест! Что-то я с тобой разговорился совсем не по делу.
Дед направил винтовку Борису в грудь. Он выбрал идеальную позицию для стрельбы: расстояние было недостаточно большим, чтобы увернуться от дротика, но и не таким маленьким, чтобы лезть врукопашную. Шансов у Бориса практически не было.
И только взрыв, неожиданно прогремевший на улице неподалеку от их укрытия, помешал поставить в беседе логическую точку.
Дед отвлекся лишь на долю мгновения. Непроизвольно скользнул взглядом по разбитому окну.
Этого хватило. Борис, пригнувшись, кинулся на Деда. Тот выстрелил. Дротик пролетел над головой, мазнув по волосам жесткой щеткой хвостовика.
Возможно, если бы Дед держал непривычное ему оружие двумя руками, то послал бы дротик точнее. А так…
Борис подскочил на расстояние удара и что было сил саданул снизу своей винтовкой по стволу Деда. Одной рукой тот удержать оружие Корня не смог. Винтовка выпала.
Дед отскочил в сторону, перебросив нож в правую руку. Поднять винтовку, снаряженную дротиками, он, конечно, теперь не даст. Борис перехватил свое оружие за ствол, как дубинку. На секунду они замерли друг против друга, оценивая свои шансы и шансы противника. Приклад против ножа…
А где-то совсем рядом, всего в двух-трех кварталах отсюда, слышалась стрельба. Грохот самопала, одиночный ружейный выстрел, короткая автоматная очередь…
Стреляли дикие. Значит, кто-то еще оставался в этом районе. Значит, не всех хэды погрузили в тресовозки.
