– Что, Блохин до сих пор служит?
– Теперь уже лейтенант. Ну а я до старшины дослужился. Джим, вы где? Давай встретимся, мы сейчас на месте первого опорного базируемся.
– Это далеко. Нам ближе Четвертый опорный.
– Вот что… – Рихман почесал под фуражкой голову. – Вот что, Джим, если я прискачу на скутере к Лошадиной голове, вы меня увидите?
– Конечно, увидим, сэр!
– Ну, тогда примчусь, я такого случая не упущу, ждите.
Рихман положил микрофон и шагнул к двери, но там уже стоял инженер Ларсон.
– Я не могу позволить вам отправиться на встречу с какими-то призраками, сержант! От вас зависит прикрытие контингента, вот и занимайтесь своими обязанностями!
– А я этим и собираюсь заняться, инженер Ларсон, – сказал Рихман, отодвинул инженера и вышел вон.
На то, чтобы облачиться в защитный костюм, ему требовалось минут десять, на то, чтобы добраться на мотобайке до пристани, – еще пять. О том, кого он встретит у Четвертого опорного и встретит ли вообще, старшина старался не думать. Он узнал голос Джима Симмонса и был уверен, что с ним говорил живой человек, а не смодулированная программа.
– Мы должны сообщить о случившемся в Антверден! – сказал Ларсон, поправляя съехавшие очки.
– О потерях мы уже доложили, – ответил лейтенант, покачиваясь на каблуках и посматривая на солдат, поправляющих клумбу.
– Мы должны сообщить о странном поступке старшины Рихмана!
– Что странного в его поступке?
– Ну… зачем ему это? Ведь это может быть ловушка! – горячился инженер, привлекая внимание солдат.
– Если там ловушка, попадется только он один… А ты можешь идти к связисту и докладывать куда угодно. Я Рихмана много лет знаю, он меня человеком сделал, рекомендацию в военное училище подписывал. Я о нем никуда докладывать не собираюсь.
– Но нельзя же все переводить на личное!
– Я не перевожу на личное, я перевожу на служебное. В таких случаях Рихман всегда брал ответственность на себя, рисковал только собой и, заметь, – редко ошибался.
Джим и Тони сидели на берегу озера Лошадиная голова и лениво отмахивались от выбегавших из травы гигантских пауков.
Джим забрасывал их обратно в траву, а Тони спихивал в воду, на радость крупной рыбе.
– Подумать только, мы на Ниланде по заданию Фарковского, – сказал Джим.
– Обычное дело, рано или поздно новые покровители начинают подсовывать какую-нибудь гадость.
– Как будто скутер?
– Похоже.
– Иди в заросли, а я ему помашу, как покажется.
– Нет, это ты иди в заросли, а я помашу, – не согласился Тони. – Давай-давай, ты вел переговоры, а я помашу.
– Да он тебя испугается, ты вон какой здоровый и с пушкой.
– Нормальный я, и пушка у меня пропорциональная телу, – сказал Тони, поднимаясь.
– Хорошо, тогда я недалеко отойду, – согласился Джим и укрылся за раскидистым кустом медовника, усыпанного душистыми желтоватыми цветами. Невольно в памяти возникли какие-то ассоциации, связанные с этим запахом, какие-то прошлые события защекотали нос, но Джим так и не вспомнил, с чем это было связано, полностью сосредоточившись на встрече Рихмана.
Подумать только: сам Эдд Рихман!
Скутер сбросил обороты и шел накатом. Тони помахал седоку рукой, тот помахал в ответ.
Из камышей шарахнулись на глубину мутировавшие зурабы. Скутер прошелестел по песку и остановился.
– Тони, я тебя сразу узнал! – воскликнул Рихман, соскакивая на берег и поднимая забрало.
Они обнялись, насколько это было возможно в защитных костюмах. Подошел Джим.
– Подумать только: сам Эдд Рихман! – закричал он и тоже обнял огромного, как медведь, старшину.
– Эх, ребята, даже не верится… – Рихман шагнул назад, чтобы посмотреть, как выглядят его воспитанники. – У вас прикид, как у бронетранспортеров!
– Так и есть, – кивнул Тони.
– Эдд, какое счастье, что вы живы, а то до нас доходили слухи, что вас здесь всех перебили! – вспомнил Джим.
– Да, ребята, было дело, только перебить нас им не удалось, однако базу с землей сровняли. А теперь, как видите, мы вернулись…
Они снова обнялись, похлопывая друг друга по спинам жесткими рукавицами.
– Даже не верится, – повторил Рихман после объятий. У него от волнения перехватывало горло. – А наши дураки ругали меня: не езди, там ловушка… Но я твой голос, Джимми, сразу узнал, да и Блохин узнал тебя тоже. Он у нас теперь вроде начальника. Будет расти.
– Да, Блохин. Он такой же лопоухий?
– Это военному не мешает.
Они помолчали, пережидая, пока схлынут эмоции. Было тихо. Где-то на другой стороне озера ударил хвостом зураб, и снова наступила тишина.
– Так вы… по какому делу тут, я гляжу, оснастка у вас не нашенская?
– Да уж это точно, – согласился Тони. – И не нашенская, и не вашенская.
– Так это вы наши машины побили?
– Мы, Эдд. Это у нас такое задание было.
– А на кого же вы теперь работаете? – Голос Рихмана стал глуше.
– Работали, старшина Рихман, но теперь уже нет, – сказал Джим.
– Да, – подтвердил Тони. – Теперь уже нет.
– И куда вы теперь – к нам? Или наши машины снова бить будете?
– Ваши машины просто так не побьешь, – заметил Джим. – Посмотри, как они нас отделали. Да еще десять самых лучших роботов уложили.
– И все же, куда вы теперь?
– Наверное, придется заняться вашей проблемой, чтобы перестали вас беспокоить.
– Да! И чтобы ни на Ниланде, ни в других местах никакой сволочи не осталось, – начал горячиться Тони.
– Не слишком круто берете?
– Если знать, где надавить, чтобы больно было, то не круто…
Они еще помолчали.
– Ну, мы пойдем, Эдд. Очень был рад вас увидеть, – сказал Джим. – Приятно было побывать в Междуречье, хотя здесь все сильно изменилось.
– Да уж, с базы теперь не высунуться, – подтвердил Рихман.
– Прощайте, Эдд, передавайте от нас привет Кортесу Блохину, – сказал Тони. – И хочу вам сказать, что, как показал наш опыт, Двадцать Четвертая база оказалась единственным местом, где нас не предавали.
– Прощайте, ребята, – сказал Рихман и направился к скутеру, но на полдороге остановился и, обернувшись, спросил: – Повадки-то у вас офицерские, я правильно понял? Какие погоны носите?
– Капитанские, сэр, – ответил Тони.
Рихман удовлетворенно кивнул. Затем легко столкнул скутер на воду, завел мотор и, махнув на прощание рукой, помчался прочь и вскоре скрылся за поворотом.
Джим включил рацию и подал вызов для эвакуации. В нескольких километрах от них с воды поднялась дискорама и полетела в указанный квадрат.
