Сколари одобрительно кивнула.
— Есть какие–нибудь признаки транспорта? Уилер знал, что она имеет в виду. От транспортных кораблей, посланных эвакуировать Легион, не поступало никаких известий.
— Нет, мадам. Донесения разведки были точны.
Сколари снова кивнула. Подполковник Вьял не обманул. Сент—Джеймс отправил транспортные корабли в краевые миры. Хорошо. Хадата разберется с ними, чем намного облегчит ее работу.
Техник связи пробрался сквозь толпу и прошептал что–то на ухо Уилеру. Тот повернулся к Сколари.
— Один из наших разведчиков докладывает, что с планеты поднялся корабль и направляется за пределы системы.
— Характеристики?
Радист еще что–то прошептал Уилеру.
— Маленький курьер IV класса или яхта.
— Пусть идет. Нас ждет более крупная рыба.
Радист кивнул и исчез в толпе.
— Мы в радиусе действия связи? Уилер кивнул.
— Да, адмирал. Несомненно.
— Прекрасно. Соедините меня с генералом Сент—Джеймсом. Я хочу поговорить с ним.
Потребовалось пять минут, чтобы сигнал достиг Альгерона, еще пять минут, чтобы найти Сент—Джеймса, и еще пять, чтобы он появился на экране. Генерал был в хрустящей камуфляжной форме, и его лицо выглядело мрачным. Сколари увидела на заднем плане легионеров в боевом снаряжении и поняла, что его войска так же готовы, как и ее. Тем более что планета укреплена.
— Приветствую, адмирал. Как мило с вашей стороны заглянуть к нам.
Сколари сощурилась под пластиком. Она чувствовала, что все в рубке смотрят на нее. Адмирал сознавала, как ее заявление прозвучит для императора, публики и для историков, которые будут изучать этот поход.
— В этот раз я буду только говорить… так что слушайте внимательно. Вы обвиняетесь в нарушении долга, неподчинении приказам, подстрекательстве к мятежу и государственной измене. От имени императора и в соответствии с относящимися к данному случаю статьями военного кодекса я отстраняю вас от командования и приказываю оставить пост. Вы сдадитесь военной полиции и до моего прибытия останетесь под домашним арестом. На ваше место назначается подполковник Андре Вьял.
Только те, кто очень хорошо знал Сент—Джеймса, заметили бы легкий тик в его правом веке и поняли бы, что это значит. В остальном выражение лица генерала не изменилось.
— Подполковник Вьял в данный момент несколько нетрудоспособен. Мои люди застали его при попытке запустить посыльную торпеду. Что касается приказа оставить пост и сдаться предателям, ответ: нет. Легион будет сопротивляться тирании, даже если она идет изнутри.
Челюсть Сколари клацнула, а ее пальцы сжались в костлявые кулаки.
— Тогда молитесь. — Адмирал рубанула правой рукой, и экран почернел.
Биотела, киборги и транспортные средства уже несколько часов валили из форта Камерон. Трещали рации, раздавались приказы, гудели двигатели, выли сервоприводы, топали ботинки и скрежетали шестерни, когда вся эта масса направлялась в пустыню. Прожектора, обычно освещавшие базу, были погашены, но солнце всходило, так что все было видно.
Длинные, темные тени падали на плац, позволяя Були как следует спрятаться. Сбежать из базового госпиталя было проще простого. Теперь ему предстояла трудная часть: нарушить слово чести, предать тех, кто доверял ему, и отказаться от прежней жизни. Но если дезертирство — это ужасно, другая возможность была еще хуже.
Сладость Ветра заняла в его душе место, о существовании которого он даже не подозревал, и теперь там плескалась пустота, которую только она могла заполнить.
Були думал о ней, когда генерал Сент—Джеймс прикалывал медаль на грудь его больничного халата, видел ее во сне той ночью и во все последующие, пока ему не стало казаться, будто он не может думать ни о чем другом и сойдет с ума, если не увидит ее, не услышит ее голос, не почувствует запах ее духов и не прикоснется к меху, покрывающему ее тело.
Були дышал часто и мелко, а его сердце билось как падающий молот. Его тошнило, болело плечо, и страх ослабил колени. Дезертировать сейчас, перед самой битвой, означало порвать все связи с Легионом и стать отверженным. На него будут охотиться все: и инопланетяне, и люди. Чтобы заработать на жизнь, ему придется рыться в мусоре, и все из–за девушки, которую ему следовало бы презирать.
Но что бы он ни говорил себе, как ни старался подавить свое чувство, оно не уходило. Поэтому он обменяет то, что имеет, на то, без чего не может жить.
Платформа поднялась на поверхность, и рота бойцов II с лязгом сошла с нее. Сразу за ними вышли биотела. Подразделения 1–го полка под командованием полковника Гудвин, Сумасшедшей Элис. Она маршировала во главе своих отрядов, ее изуродованное лицо символизировало жертву, которую она готова была принести и которой требовала от других.
Були подождал, когда легионеры влезут в бронетранспортеры, вышел из тени и быстро зашагал к грузовику на воздушной подушке. Були нес с собой походный рюкзак, набитый аварийными пайками и двойным количеством боеприпасов, и новехонькую штурмовую винтовку. Открыв дверь со стороны пассажирского сиденья, Були бросил свое снаряжение внутрь и залез в кабину, пропахшую сигаретным дымом. Водитель был удивлен, но обрадовался.
— Здравствуйте, старший сержант… надо подбросить?
— Да, начальство назначило меня на этот чертов административный наряд. Только что вырвался. Ты не видел Него? Или кого–нибудь из его штаба?
Водитель носил кепи сдвинутым на затылок, а за левым ухом у него торчала сигарета. Густые рыжие брови легионера шевелились, когда он говорил.
— Я его не видел, но 1–й кавалерийский ушел три часа назад. И правильно сделали. Не хватало еще, чтобы флотские поймали боргов в ловушку. Но куда они направились, я не знаю… так что, может, отвезу вас не туда.
Були кивнул.
— Ладно, как я считаю, куда–то — лучше, чем никуда, так что поехали.
Затрещали рации, и колонна двинулась. Грузовик впереди поднялся на винтах. Гравий брызнул во все стороны, загремел по ветровому стеклу. Взвыли турбины, грузовик, везущий Були, покачнулся, его кабина наклонилась вперед. Мимо проплыли главные ворота. Крепость и все, что она символизировала, осталось позади.
Передвижной командный пункт (ПКП) состоял из трех самостоятельных — каждый со своей индивидуальной силовой установкой, — но соединенных между собой гусеничных модулей. Эта машина была сделана на заказ специально для Альгерона. Она напоминала жука, когда переваливала через пологие холмы или переползала неглубокие овраги. Сопровождало эту махину отделение из шести бойцов II. Они защищали фланги и разведывали дорогу.
