включился в разговор Шургар, – чтобы узнать, где ты прячешься. Сильтак сходит и принесет нашу одежду, и тебе тоже. Мы переоденемся и отправимся в порт. У меня есть связи среди имперцев, и тебя не тронут. Так что скажешь? Если ты не захочешь остаться у милорда…
– Захочу, я искал такого благородного человека, которому могу служить, – быстро ответил Ляпа, и в его глазах появился лучик надежды. – Попробую довериться вам. В ваших словах я не уловил ни слова обмана. Иди, южанин, и неси одежду.
Сильтак улыбнулся, а Шургар поднял корзину, стоящую у его ног, и направился к шеру.
– Что там у тебя? – проглотив слюну, спросил шер.
– Еда, Ляпа. Ты же голоден.
– Голоден. Третий день ничего не ел, и рыбу в море ловить не могу… не умею.
– Вот я про это и подумал, – довольно произнес Шургар. – Поешь, наберись сил.
– Дубину сразу отдать? – спросил Ляпа, выхватывая корзину из рук Шургара.
– Нет, держи у себя пока. Будешь моим телохранителем.
– Это хорошо, это подойдет, – согласился Ляпа.
– Ляпа, ты можешь говорить как нормальный образованный человек, а чего тогда с товарищем говорил как убогий? Слова коверкал, – спросил Шургар.
– Чтобы с бродягами общаться, они другого языка не понимают…
За разговорами они не заметили, как пролетело время. Ляпа расспрашивал Шургара о новом господине. Тот охотно отвечал, что знал. Рассказал, как жил в рабстве и помогал другим рабам. Как три пустынника хотели его изнасиловать, а он избил их. Потом подружился.
Ляпа рассказал свою историю, как стал изгоем. В его случае все было просто. Он был подмастерьем гравером и по мастерству перерос наставника. У наставника же был сын, который не так хорошо освоил профессию, а место в гильдии было одно. И чтобы сохранить его за сыном, мастер обвинил Ляпу, которого тогда звали Ляпарвал, в воровстве. Кто-то подкинул в его сумку руну. Ее стали искать и нашли у Ляпы. Ляпа поклялся, что не брал. Суд старейшин не мог вынести решение и обвинить Ляпу, но, как говорится, осадочек остался. А так как и мастер, и Ляпа говорили правду (мастер не врал, что нашел руну у Ляпы, а Ляпа говорил правду, что не брал), все понимали, что кто-то подкинул Ляпе руну, но кто – выяснять не стали. Чтобы загасить скандал, Ляпу просто выгнали из клана, как возмутителя спокойствия. Против Ляпы сработало то, что он был сирота. А у мастера большая родня. Ляпа ушел и стал скитаться. Как всякий изгой шер, он попробовал добраться до святой земли, где мог бы устроить свою жизнь, но застрял в Херсонесе. Серебро закончилось… Обычная история в среде неравной конкуренции. Если бы он уступил место в гильдии сыну мастера добровольно, то ничего подобного бы не случилось. Ну еще лет двадцать пробыл бы в подмастерьях. Но взыграла гордость Ляпы. За что он и поплатился.
В Херсонесе он опустился до грабителя, но в банды его не брали. Шер-грабитель очень заметен, и его не спрячешь от стражи, поэтому он сошелся с таким же бродягой, которого, как и его, не брали в банды. Из-за тупости и непомерной силы…
Когда местное солнце перевалило далеко за полдень и клонилось к закату, появились Сильтак и трое пустынников. Они вошли в пещеру, и Сильтак зажег факел.
– Все нормально? – спросил он, внимательно осматривая пещеру.
Шургар ответил:
– Все нормально, Сильтак.
– Это хорошо, я нашел корабль, что убывает завтра утром. Мест в каютах не было, но я занял для нас места в трюме. Корабль перевозит из империи тонкую овечью шерсть и специи. Здесь загрузился еще солью… Купил для Ляпы одежду поприличней. Вот, бери, шер, и мерь.
Ляпа взял мешок из рук Сильтака и посмотрел на пустынников.
– Я их где-то видел, – произнес он.
– Конечно видел, – согласился Шургар. – Они были, как и я, рабы. Теперь они телохранители милорда.
– Во как? Ваш лорд отпускает рабов?
– Меня же отпустил и сделал баронетом, – ответил Шургар.
– Странный он… Непонятный…
– Как раз понятный, – ответил Сильтак, – он молод, но очень прозорлив. Просто так рабов он не покупает, а только тех, кто ему нужен. Меня он купил, потому что я стал для него бесплатным учителем по владению оружием. Шургара – потому что он может сражаться с вампирами, а они стали заселять наш мир. Они хуже темных. Укусят человека, и тот тоже становится кровососом. Личность такого человека погибает… Этих пустынников он сделал свободными, потому что я его попросил. Хочу сделать из них надежных бойцов.
– Страшные новости говоришь, южанин. Среди кланов шеров есть подобные рассказы. В одном горном клане как-то завелись такие кровососы. Много шеров погибло, прежде чем эту нечисть вывели. Ты прости, Шургар, я тебе не поверил…
– Да простил уже, – отмахнулся инквизитор.
Шер быстро разделся и стал надевать обновки. Были они немного великоваты в длину, но в ширину подошли.
– Вы где одежду шеров взяли? – спросил Ляпа.
– У скупщика краденого, – невозмутимо ответил Сильтак.
– И что, он сам признался, что скупщик? – не поверил шер.
– Нет, мне сведения дали воры.
– Хм, успел с местными бандитами подружиться? Ловкий ты, южанин. – Тот пожал плечами и промолчал. – А у меня вашему лорду есть подарок, – произнес шер и пошел в угол пещеры. Принес холщовый мешок и с самодовольным видом вынул оттуда сапоги. – Это волшебные сапоги, – гордо сказал он. – В них один рыцарь несколько мечников убил, вот.
Сильтак подошел ближе, принюхался и неожиданно расхохотался. Ляпа обиженно на него посмотрел.
– Ты чего ржешь, южанин? Не веришь? Так мне сам торговец сказал об этом и ни единого слова не соврал. Точно говорю, волшебные сапоги.
Сильтак вытер слезы на глазах и ответил:
– Да, Ляпа, я уверен, что милорд будет рад этому подарку.
– Да? – обрадовался простодушный шер. – Это хорошо, не с пустыми руками еду, – заявил он и подбоченился.
– Ты знаешь, эти сапоги я вижу второй раз, – ответил, перестав смеяться, Сильтак.
– Уверен? – снова недоверчиво спросил шер.
– Уверен, по запаху узнал и по каблукам. Так каблуки со скосом делают на юге. Их обменял на меня и других рабов наш господин, а торговца звали Раам. Это сапоги отца милорда. Его отец был рыцарем Рассвета. И милорд в них убил мечников, все верно.
Шер с огорошенным видом вытаращился на смеющегося Сильтака.
– Да ты что? – прошептал он и больше ничего сказать не мог…
В пепельном предрассветном небе исчезали, засыпая, звезды. Луна уходила за черту и покрывала серебряным отливом выложенную медными листами остроконечную крышу
