У Эцио заколотилось сердце.
– Это же военный штандарт короля Фердинанда и королевы Изабеллы!
– Ты видишь их штандарт? – подавляя волнение, крикнул из другой комнаты Макиавелли. – Прекрасно. Теперь мы знаем страну. Но по-прежнему не знаем, в какой ее части стоит этот замок. Не знаем и почему Яблоко так упорно тебе его показывает. Может, Микелетто держит путь туда? Спроси еще раз.
Картина потускнела, сменившись другим городом на холме, обнесенным крепкими стенами. На одной из башен развевался белый флаг, перечеркнутый крест-накрест красными цепями. Внутри звеньев поле было не белым, а желтым. Это был флаг Наварры. Появилась третья, и последняя картина: большая, богатая гавань, корабли, скользящие по волнам, и отряды солдат. И опять – никаких подсказок о местонахождении второго города и гавани.
Налаженный механизм братства работал исправно. С помощью курьеров регулярно поддерживалась связь между опорными пунктами. Бартоломео начинало нравиться в Остии, а Пантасилея просто влюбилась в этот городок. В Венеции Антонио де Магианис по-прежнему все держал в своих крепких руках. Клаудия на время уехала во Флоренцию, к своей давней подруге Паоле – хозяйке роскошного борделя, когда-то вдохновившего Аудиторе при перестройке «Цветущей розы». А за порядком в Риме следили Ла Вольпе и Роза.
Ничто не мешало Эцио и Макиавелли отправиться на поиски Микелетто.
Леонардо отнюдь не горел желанием впускать Эцио и Никколо в свою мастерскую, но в конце концов все же не стал держать их на пороге и позволил войти.
– Лео, нам нужна твоя помощь, – признался Аудиторе, сразу заговорив о деле.
– Помнится, в прошлый раз ты был со мной не слишком любезен.
– Салаи не следовало рассказывать о Яблоке.
– Пошел в питейное заведение, выпил лишнего и сболтнул, чтобы набить себе цену. Большинство слушавших вообще ничего не поняли, но на его беду неподалеку сидел папский осведомитель. Салаи очень переживает, что так вышло.
– Где он сейчас? – спросил Эцио.
– Если вам нужна моя помощь, я хочу платы, – сказал Леонардо, расправляя плечи.
– О чем ты говоришь? О какой плате?
– Я хочу, чтобы вы оставили Салаи в покое. Он для меня очень много значит. Сейчас он молод, но со временем непременно помудреет.
– Этот твой Салаи – просто крысенок из сточной канавы, – вырвалось у Макиавелли.
– Так вам нужна моя помощь или нет?
Эцио и Никколо молча переглянулись.
– Ладно, Лео, будь по-твоему Но держи его на коротком поводке, или, ей-богу, в следующий раз мы не станем с ним церемониться.
– Договорились. А теперь – какая помощь от меня вам нужна?
– Что-то случилось с Яблоком. Оно словно утратило прежнюю точность. Могло что-то испортиться в его механизме? – спросил Макиавелли.
Да Винчи пощипал бороду:
– Оно у вас с собой?
Эцио достал шкатулку и с осторожностью поставил на стол.
Леонардо с не меньшей осторожностью разглядывал Яблоко.
– Я ведь даже не знаю, что оно собой представляет, – наконец признался он. – Оно опасно. Загадочно и таинственно. Яблоко обладает колоссальной силой, и управлять им умеет один лишь Эцио. Бог мне свидетель, в прежние времена, когда Яблоко находилось у Чезаре, я пытался управлять его силами, но достиг весьма скромных результатов.
Он помолчал.
– Вряд ли к Частице Эдема применимо слово «механизм». Будь я в большей степени ученым, чем художником, я бы сказал, что Яблоко обладает собственным разумом.
Эцио вспомнился голос, исходивший из Яблока. Что, если Леонардо прав?
– Микелетто сумел бежать, – хмурясь, сказал Аудиторе. – Нам нужно узнать, где он сейчас, и как можно быстрее. Мы должны выйти на его след, пока не стало слишком поздно.
– И что, по-вашему, он замышляет?
– Мы почти уверены, что Микелетто решил отправиться в Испанию, найти своего хозяина Чезаре и освободить его. Далее они попытаются вернуть себе власть. Мы должны им помешать, – сказал Макиавелли.
– А что Яблоко?
– Упорно показывает какой-то замок. Замок точно испанский, поскольку над ним развевается испанский флаг, но Яблоко не может или не хочет раскрывать его местоположение. Оно показало и другой город, тоже небольшой, с наваррским флагом, а еще – гавань. И ничего, что касалось бы Микелетто, – вздохнул Эцио.
– Вот что я думаю, – сказал Леонардо. – Чезаре никак не мог испортить Яблоко. Такое не под силу никому. Поэтому рискну предположить, что Яблоко… решило больше вам не помогать.
– Но почему оно… приняло такое решение?
– Спроси у него. Может, оно тебе ответит.
Эцио сосредоточился, и вдруг в его ушах зазвучала неземная музыка, высокая и удивительно гармоничная.
– Вы слышите? – спросил он у Никколо и Леонардо.
– Слышим что? – почти хором ответили они.
Вскоре к музыке добавился голос, который Эцио слышал раньше:
– Эцио Аудиторе, ты все делал правильно, но я более чем достаточно помогало тебе в твоем становлении. Теперь ты должен меня вернуть. Отнеси меня в склеп, который находится под Капитолийским холмом, и оставь там, где в будущем меня найдут члены братства. Однако торопись! Затем тебе нужно будет спешно отправиться в Неаполь, где Микелетто собирается отплыть в Валенсию. Эти сведения – мой последний подарок тебе. У тебя более чем достаточно своей силы, и ты больше во мне не нуждаешься. Я буду лежать в тайнике, пока не понадоблюсь будущим поколениям. Поэтому ты должен оставить им знак, указывающий место моего погребения. Прощай, наставник братства! Прощай! Прощай!
Яблоко погасло и снова превратилось в подобие дыньки, обтянутой кожей.
Эцио быстро пересказал друзьям услышанное.
– Неаполь? Почему Неаполь? – спросил Леонардо.
– Потому что Неаполь – это испанская территория и на нее наши законы не распространяются.
– И потому, что Микелетто каким-то образом узнал про слежку Бартоломео за гаванью Остии, – добавил Эцио. – Нельзя терять ни минуты. Никколо, пошли!
В сумерках Макиавелли и Аудиторе отнесли шкатулку с Яблоком в катакомбы под Колизеем. Их путь лежал через жуткие, мрачные развалины Золотого дома императора Нерона. Освещая себе дорогу факелами, они двинулись дальше по лабиринту туннелей под древнеримским Форумом и достигли места вблизи церкви Сан-Никола ин Карчере. Там, в склепе, они нашли потайную дверь, за которой находилось небольшое сводчатое помещение с постаментом посередине. Они поставили шкатулку на постамент и вышли. И сразу же, словно по волшебству, дверь исчезла из виду. Но, помня ее местоположение, они рядом нарисовали тайные священные символы, понятные лишь члену братства. Те же символы они рисовали через равные промежутки на всем обратном пути, пока вновь не оказались под Колизеем, с которого началось их подземное путешествие.
