Прежде чем нажать на спуск, из груди моей вырвался хрипящий, полны ярости и отчаяния стон:
— Да сколько же вас, суки?!
Кроткий, можно сказать молниеносный взгляд на противоположный берег реки позволил ответить на этот вопрос. Цирк-зоопарк, много! Еще очень много! Атаку продолжало еще более двух десятков скользких собакоподобных гигантов. И при всем своем желании мы не могли их остановить.
— А-а-а! — я заорал так, словно своим криком хотел напугать наступающую свору и дал длинную очередь в ближайшего из упырей.
Тварь дернулась и повалилась под лапы своему готовящемуся к прыжку собрату. Тот зацепился и рухнул головой вперед, подставляя прямо под ствол Калаша свою отвратную черепуху. Что ж, так тому и быть. Не долго думая, я «приласкал» ее короткой, но прицельной очередью, после чего в магазине АКМСа осталось совсем немного патронов. Все они предназначалось третьему трупоеду, который рванул в центр нашей обороны, туда, где стояли Главный и Леший. Куда-то подевался Нестеров, но как следует подумать об этом времени уже не было. Мои товарищи как раз отражали натиск двух упырей, прорвавшихся по правому краю моста. И они не успевали, никак не успевали справиться еще и с этой бестией. Так что удача, что в магазине моего автомата все еще оставались патроны. Наверное, эта наша последняя удача, — подумал я и разрядил Калашников в скользкий покаты бок чудовища.
Все, конец! Мой боезапас иссяк. Я был полностью безоружен, и единственное, что мог сделать, это пригнуться и заслониться горячим, дымящимся автоматом от чудовищных челюстей очередной, как мне тогда показалось, гигантской бестии.
Я скорее почувствовал, чем увидел. Над моей головой что-то промелькнуло. Словно низко-низко пронеслась большая ширококрылая птица. И сразу хрясь! Впереди что-то произошло. Какая-то неведомая сверхъестественная сила оторвала упыря от земли и заставила его совершить высокий кувырок назад через спину. Что за… Опустив автомат, я попытался разобраться в ситуации, проникнуть в тайну. Тайна оказалась произведенной на одном из трубопрокатных заводов, имела дюйма два в диаметре и была крепко зажата в руках человека, одетого в серый милицейский бушлат.
Нанесенный Нестеровым удар практически оторвал упырю голову. Как говорится, после такого не живут. Да, собственно говоря, тварь и не пыталась. Страшные лапы обмякли, и трупоед кучей зловонного дерьма распластался посреди дороги. Но тут же, буквально тут же, перед Анатолием возникла новая чудовищная безглазая морда.
За всем этим я наблюдал, как в замедленном кино. Кинопленка ускорялась лишь тогда, когда зажатая в руках майора увесистая труба с какой-то воистину органной мелодией рассекала воздух. Затем следовал удар, и жилистое тело упыря если не отлетало назад, то, по крайней мере, уж точно прекращало движение вперед. Орудуя своей импровизированной дубиной, милиционер удерживал практически половину ширины моста, так что Лешему, Пашке и Главному оставался участок метра два с половиной, может три. Пока они справлялись, и даже своим огнем помогали Анатолию. Но это только лишь пока. Я понимал, что запасы патронов у них почти на исходе. А что потом? А потом смерть!
Вот тогда-то я и рванул к вещмешкам предусмотрительно оставленным на обочине. Я зубами рвал картонные пачки, высыпал патроны прямо на асфальт, а затем трясущимися от адреналина пальцами, матерясь и проклиная все на свете, запихивал их в магазины. Сколько мне нужно? Конечно побольше! Но есть ли у меня время на это самое побольше? Продержатся ли парни? Страх за товарищей подсказал ответ: заряжу три и в бой! Сменю Лешего или лучше Пашку, пацан ведь патронов не жалеет.
Я как раз заканчивал снаряжать второй магазин, когда сквозь грохот боя до моего слуха долетел звук. Сперва я не понял что это такое, вернее не хотел понимать, сосредоточившись только на щелчках входящих в рожок патронов. Но звук быстро приближался, нарастал, и наконец наступил момент, когда его уже было невозможно игнорировать. И только тут до меня дошло: я хорошо знаю этот звук. Да, я не слышал его уже несколько лет, но забыть… Разве можно забыть или с чем-то спутать наполняющий небо рокот вертолетного двигателя, свист неистово рубящих воздух лопастей?
Ми-8 шел с северо-востока. Это была старая армейская машина, «одетая» в разляпистый и уже порядком выцветший камуфляж. На пилонах подвески вертолет нес два блока с НУРСами, а из открытой двери торчал ствол крупнокалиберного пулемета.
Несколько бесконечно долгих мгновений я выпученными от растерянности и удивления глазами просто тупо пялился на приближающуюся винтокрылую машину. Я не мог поверить своим глазам. Как? Откуда? Цирк-зоопарк, неужели такое возможно?
Страшный победный вой упырей моментально отрезвил, стеганул как удар кнутом. Предчувствуя неладное, я оглянулся и с ужасом понял, что мои друзья отступают. Они сдали свои позиции и отходили в мою сторону. Проклятые упыри тут же воспользовались этой победой. Они преодолели мост и стали растекаться по берегу реки, полукругом охватывая обороняющихся. Уже сейчас моих товарищей атаковало не четверо, а как минимум семеро трупоедов. А могло быть и больше, не попади правый фланг нападающих под шквальный огонь нашего огневого прикрытия, засевшего в кузове старого самосвала.
Ситуация становилась критической, а потому, так и не набив второй рожок, я сунул его в автомат и ринулся в бой. Мысль была лишь одна: продержаться! Продержаться хотя бы еще пару минут! Устоять, пока в бой не вступит спешащий нам на помощь Ми-8.
В то что вертушка идет именно к нам, не было ни малейшего сомнения. Как бы стараясь поторопить его, показать, что без его помощи нам полная хана, я оглянулся и вскинул вверх руку с зажатым в ней Калашом. В тот же миг произошло невероятное, чудовищное событие. Словно испугавшись моего взмаха, винтокрылая машина резко изменила курс. С набором высоты она стала быстро уходить на восток, в сторону Киевского шоссе.
— Стой! — я заорал без всякой надежды, что меня услышат, заорал просто от ужаса, отчаяния, безысходности и тающей, превращающейся в черное ничто надежды на спасение.
Будто насмехаясь надо мной, над всеми нами, вертолет на прощание отсалютовал пышным фейерверком из тепловых ловушек. Огненные светляки, оставляя за собой длинные дымные хвосты, быстро расползлись по угрюмому пасмурному небу, и на фоне грязно-серых облаков выгнулись ажурные белые арки. Красиво, мать вашу! Спасибо за эстетическую составляющую похорон. Наших похорон!
Я метнул последний, переполненный, нет, совсем не злобой, а скорее смертной тоской взгляд вслед удаляющейся винтокрылой машине, а затем уже без всякой веры в человечество ринулся в драку. Какая разница сколько у меня патронов! Как бы туго не был набит подсумок, этого все равно окажется мало. И мы умрем, все умрем. И есть только одно, правда очень слабое, но все же утешение — это произойдет в бою.
