Первым же выстрелом из снайперской винтовки Артур Любимов снял пулеметчика третьего бронетранспортера, но его место тут же занял один из эсэсовцев, сидевших в десантном отсеке. Только на третьем трупе своих товарищей эсэсовцы в десантном отсеке этого бронетранспортера догадались о том, что огонь по ним ведет вражеский снайпер. На некоторое время замены не происходило, и тогда Любимов открыл огонь по механику-водителю. Попасть в прорезь его смотрового люка было довольно-таки трудно при движении бронетранспортера, но пару раз капитан лично сам наблюдал, что попадал в эту наблюдательную прорезь. Но в этот момент одна из 82-х миллиметровых мин разорвалась в десантном отсеке бронетранспортера, его резко развернуло, и своим бортом он перекрыл большую часть улицы.
Какое-то время капитан Любимов из-за этого не мог вести прицельного огня по противнику, поэтому внимательно наблюдал за развитием ситуации в бою и поведением противника.
Вторая огневая позиция второго взвода была хорошо подготовлена и представляла собой сеть глубоких, почти в рост человека, траншей для каждого отделения. Поэтому бойцы были хорошо укрыты, для смены огневых позиций им не нужно было выскакивать на поверхность земли под огонь противника. Для этого они пользовались глубокими переходами из одной траншеи в другую. Еще при первом столкновении с эсэсовцами лейтенант Худяков убедился в том, что пулемет — это надежный друг бойца, помогает в наитруднейших ситуациях. Поэтому во время тактической паузы к шести своим прежним пулеметам у капитана Любимова выпросил еще два станковых пулемета Березина, которыми укрепил центр обороны своего взвода.
Когда батальон эсэсовцев снова ринулся в атаку уже на бронетранспортерах на позицию второго взвода, то бойцы этого взвода приготовили связки противотанковых гранат и открыли винтовочный огонь на поражение эсэсовской пехоты, двигавшейся вслед за бронетранспортерами. Не зря капитан Любимов и лейтенант Худяков столько времени с бойцами взвода провели на стрельбищах, обучая их меткой стрельбе из самозарядной винтовки Токарева. Вот и сейчас этот винтовочный огонь, причем, следует признать далеко не снайперский, стал приносить сильное беспокойство эсэсовцам, следовавшим за бронетранспортерами и считавшим себя находящимися в относительной безопасности.
С какой-то регулярной последовательностью эти эсэсовцы начали падать на землю, причем, некоторые оставались недвижимы и безгласными, а другие же плакали и кричали во все горло, требуя санитаров и медицинской помощи. Частота появления убитых и раненых товарищей сильно нервировала всех эсэсовцев, они все плотнее прижимались к следующим впереди бронетранспортерам. К тому же следует признать тот факт, что на этот раз эта атака развивалась по городской улице, на которой бронетранспортерам негде было развернуться, чтобы пойти в атаку широким и стремительным веером, как бывало ранее на колхозных полях, которые внезапно превращались в поле боя. Сейчас в один ряд по улице шли всего два бронетранспортера, принимая на себя основной обстрел, а остальные бронетранспортеры ползли вслед за ними.
Нашелся смельчак красноармеец, который взобрался на кровлю одного из домов, вплотную выходивших на улицу Карла Маркса. Когда змея из немецких бронетранспортеров подползла к этому дому, то парнишка смело выпрямился и в десантный отсек бронетранспортера, проходивший под домом, метнул связку противотанковых гранат. Тотчас же громыхнул сильный взрыв в десантном отсеке одного бронетранспортера, а вслед за ним и еще один взрыв второй связки противотанковых гранат под передними колесами второго бронетранспортера. Вся немецкая колонна бронетранспортеров тут остановилась, прекратила свое продвижение вперед. Но из-за поврежденных боевых машин выскочила большая толпа эсэсовцев и решительно ринулась на позиции красноармейцев второго взвода, тут же зарокотали восемь пулеметов.
В этой образовавшейся свистопляске боя мало кто видел, как красноармеец мальчишка, это все и устроивший, поднял и приложил левую руку к своей груди, с громадным удивлением посмотрел на окровавленную ладонь. Каким-то мешком и головой вниз он начал падать с крыши дома, но его тело так и не докатилось до края крыши, ногами тело провалилось в какую-то дыру, а мертвой головой свесилось над городской улицей.
В этот момент сердце капитана Любимова зашлось частым пульсом, адреналин мощным потоком хлынул ему в душу, он вдруг понял, что наступает решительная минута боя. Эсэсовцы крепко завязли в бою на этой улице и просто так отсюда уже не смогут вырваться, а это надо обязательно использовать. Он по рации связался с командиром первого взвода лейтенантом Гавриловым и приказал ему свой взвод поднимать в атаку, когда побежит батальон эсэсовцев. Затем повернулся к рядовому Снегиреву и приказал, что бы бойцы его взвода примкнули штыки к винтовкам, приготовили гранаты, а сами были бы готовы в любую минуту броситься в рукопашный бой с эсэсовцами.
Как бы, не надрывались восемь пулеметов второго взвода, они все же не смогли сдержать атакующий порыв эсэсовцев, так решительно ринувшихся в атаку на позиции второго взвода. Часть их настолько близко приблизилась к траншеям, что лейтенант Худяков вперемежку с матерными словами, а он всегда слыл в штрафной роте воспитанным молодым человеком, приказал бросать гранаты, чтобы остановить противника и не позволить ему приблизиться к траншеям и начать рукопашную схватку в траншеях взвода.
Гранаты и очереди пары зенитных установок с противоположного берега Ловати несколько сдержали этот рывок эсэсовцев. Но эсэсовцы не отступили, а стали углубляться в переулки и закоулки улицы Карла Маркса, пытаясь окружить и блокировать этих диких сражающихся красноармейцев, которым уже давно было пора было сдаваться. Ведь бои в начале этой войны свидетельствовали о том, что целые кадровые дивизии РККА прекращали огонь и поднимали руки, когда к ним только приближались танки или бронетранспортеры вермахта. А они эсэсовцы, лучшие солдаты и войска германской нации, они всегда шли в бой, когда войска вермахта не справлялись со своей боевой задачей. Но иногда, разумеется, встречаются дикие и не цивилизованные красноармейцы, как, например, вот эти, которые продолжают драться тогда, когда давно уже было пора сдаваться. Но, если эти красноармейцы не сдадутся, то солдаты СС рано или поздно их уничтожат.
Лейтенант Худяков почувствовал, что наступила решающая минута, он отбросил в сторону винтовку СВТ38 без штыка, сменил обойму в своем командирском ТТ. Он расправил солдатский ремень со звездой на поясе и поднялся на бруствер траншеи. Затем выпрямился во весь рост и, с высоты роста посмотрел на своих грязных и чумазых красноармейцев, которые стояли по обе стороны от него и вели огонь из винтовок, автоматов и пулеметов по врагу.
