Тут ведь не будешь каждому объяснять, что у тебя зрение устроено по другому и наступить случайно не получится — глаза прекрасно видят куда опускается лапа, каждая из шести, одновременно. Но интригу по преодолению «барьера отчуждения» Исследователь, конечно, подготовил, но пока решил не спешить с ее запуском.
Жизнь впрочем, сделала выбор за него.
Зяблик своей привычки «конных прогулок», разумеется, не оставил, нравилось ему смотреть на все вокруг с высоты пяти собственных ростов. В результате чего их ежедневный променад собирал немалое число завистливых взглядов. Да и Исследователь взял за привычку, когда его «выпускали из заточения», думать на ходу неспешно топая по периметру детской площадки.
Сначала мамаши, приглядывавшие за ребятней, с беспокойством провожали наворачивающую круги «сухопутную акулу», но потом, как-то разом, перестали обращать внимание. Видимо она тут была не единственной, кто строил интриги по «ассимиляции» одного изгоя-фермика, и этот «кто-то» куда как лучше умел донести до соотечественников простые мысли.
Вроде той, что теперь любому желающему добраться до детишек придется сначала озаботиться танковой броней, ну или крыльями. Притом не факт, что и броня, и крылья окажутся сколько-нибудь эффективными против разозленного фермика.
Во время такого «патрулирования» и произошел инцидент пробивший первую трещину в скорлупе отчуждения. Хранитель тогда как раз совершал трех сотенный круг, дожидаясь пока из «яслей» вернут Зяблика и можно будет прогуляться по окрестностям. Последнее время обычные маршруты этого непоседу не устраивали, да и самой было интересно осваивать дальние уголки нового места проживания.
Вот в этот момент ее и тормознула крохотная девчушка, не больше трех циклов от поклевки. С бесстрашием свойственным этому возрасту та выпрыгнула из кустов и ухватилась за костяной крючок на хвосте, наивно пологая, что ее сил достаточно, чтобы остановить движение «тети Жучки».
Впрочем, Хранитель давно отследил «засаду» и сразу встал как копанный. Кроха забежала вперед и, ткнув пальчиком, безапелляционно заявила — «покатай», после чего опять рванула «в хвост поезда» где пыхтя от усердия, принялась карабкаться по левой задней конечности на спину.
Оставалось только сделать успокаивающий жест нарисовавшейся из тех же кустов растерянной мамаше и подстраховать это чадо развернутым шупальцем. А потом и вовсе, подхватить и усадить себе на шею, точнее — на свернутые вокруг шеи боевые конечности, которым сегодня предстояло служить сиденьем и пристежными ремнями одновременно.
Оказавшая на высоте больше чем два с половиной метра кроха заерзала как-то неуверенно, но на вопрос — «не страшно?», ответила возмущенным фырканьем и попыткой пришпорить чересчур разговорчивое транспортное средство. Оставалось только неспешным шагом совершить круг почета под всеобщими напряженными взглядами.
Финишировал «забег» у лежавшего на земле ствола дерева, который мамочки обустроили в качестве командно-наблюдательного пункта. Где вся из себя изнервничавшаяся мамаша попробовала получить назад свое чудо, но не тут-то было — даже после того как Хранитель прилег на землю, слазить кроха отказывалась и предупреждающе насупившись требовала продолжения покатушек.
Чуть было не возымел действие аргумент — «ты же уже большая, тете Жу тяжело тебя носить — слазь, пожалуйста», но его разрушил сам Хранитель свято уверенный, что обманывать детей нехорошо.
— За это можете не волноваться, я вешу почти четыреста кило и могу без потери подвижности спокойно нести три собственных веса.
И рассмотрев расстроенную физиономию мамочки не в тему добавил.
— А с незначительной потерей — пятикратный. Вас на меня столько все равно не поместится. Просто не удержитесь.
В глазах присутствующих тут же солидных матрон заплясали бесенята и спустя сотню микроциклов все кому «не хватило места на поезде» наблюдали за попыткой проверить это утверждение на практике.
Зрелище было еще то — громадный пищащий и мохнатый ком из сцепившихся тел, не спеша полз по беговой дорожке теряя по дороге самых неустойчивых и каждый миг рискуя завалится на сторону целиком.
Повеселись от души, да и настороженность вся куда-то разом пропала. Были впрочем, и более конкретные последствия — у Хранителя после этого появились постоянные задачи.
* * *
Если одним словом — то она работала… школьным автобусом. Кажется, именно так это называется.
После того как Зяблик утром отправлялся в свои ясли, образовывалось довольно много свободного времени. В отличии от всех прочих малышей пребывающих в группе по три сотни микроциклов, после чего их приходилось отправлять к мамочкам, он проходил ускоренный курс молодого бойца.
В последнем утверждении практически не было преувеличения. Переходя из одно группы в другую он успевал заново перезнакомиться и выяснить отношения практически со всем, отнюдь не малым, детским контингентом. Побоищами его игры, впрочем, уже не сопровождались, даже «выяснения отношений» стали редкостью, но выматывался малыш настолько, что даже для обычных шалостей сил не оставалось.
Вот и прибывал освободившийся до вечера Хранитель на остановку «Песочница» где его уже поджидала длинная очередь желающих малышей в возрасте трех-шести циклов, которые сегодня отправлялись на уроки в учебные корпуса. Понятно, что имеющейся технике легко было решить вопрос с доставкой, но с появление шестилапого транспорта даже перелет по воздуху сместился на второе место в табели о рангах.
Что удивительно — посадка проходила совершенно спокойно, без толкотни и даже обид, не говоря уже о ссорах. Просто степенные «старшие» которым было «аж» по восемь-девять циклов выдергивали из собравшийся нужное число счастливых «захребетников», а остальные, построившись в три колонны топали к другим «автобусам».
Пробежку в десяток километров серьезной назвать было сложно, как по нагрузкам, так и по настроению — малышня, вынужденная цепляться друг за друга, чтобы не свалится, веселилась во всю, приветствуя каждый поворот радостным писком. Эти сорванцы приспособились даже на прямых участках на полном ходу бегать по хвосту аж до жала, благо цепкие нижние руки им это позволяли. Хранитель со своей стороны добавлял градусов в это веселье подбрасывая самых смелых хвостом в воздух и ловя их боевыми конечностями на полном ходу.
Так что путешествия происходили весело и весьма приятственно. Портило удовольствие только одно наблюдение — вдоль всего их маршрута постоянно попадались «прохожие», старательно делающие вид, что они тут «просто гуляют». И если первые два десятка малых циклов такое отношение можно было объяснить опасением что «личинки вкусные», то дальнейшее непрекращающееся наблюдение начало волновать отсутствием понимания логики происходящего.
