Ознакомительная версия.
– Ты умеешь читать следы? – вновь спросил немец.
Игорь швырнул жалобно звякнувшую флягу на землю, заорал на Эриха:
– Не умею! А что ты предлагаешь, а? Что?
Немец часто заморгал, отступая под таким напором, поджал губы и побрел к «калоше».
– Я могу их найти, – вдруг сказал Чесноков.
– Как? – Игорь отреагировал слишком эмоционально, и тон вышел чересчур агрессивным. Но Гоша не обратил на тон внимания, ответил:
– Я попробую увидеть их дорогу. Я попробую учиться у Зоны.
– Блин, Чеснок… – Игорь был раздосадован, что Гоша не нашел лучше времени, чтобы вспомнить ночной разговор с Громовым. – Сейчас не время на эксперименты.
– Есть другие варианты? – с вызовом спросил Чесноков. – Игорь, я смогу. Я уже сутки не пью блокаторы, и я в отличной форме.
– По тебе не скажешь.
– Ну да, угадал. Чувствую я себя отвратительно, – признался Гоша. – Но уверяю тебя, я смогу их найти.
Игорь внимательно посмотрел на друга, выдержал взгляд черных глаз. Сказал:
– Хорошо, Гоша, пусть будет так.
– Только давай Эриха отпустим, – Гоша кивнул в сторону собирающегося немца. – Не будем втягивать его в свои проблемы. Это наши дела, и нам их решать. Будет плохо, если он погибнет.
– Что ты предлагаешь? – усмехнулся Игорь. – Отправить его домой? Отсюда?
– Да.
– Он не дойдет.
– На «калоше». Она оборудована автопилотом, вернется домой по нашим же следам. Там одна опасность – «плетка», но она еще не должна успеть перезарядиться, – Чесноков положил руку на плечо Игоря. – Горыныч, ты сам себя не простишь, если он пострадает из-за нас.
– Но нам же…
– Мы обойдемся без «калоши», – заверил друга Гоша. – Чем меньше будет отвлекающих факторов, тем мне будет проще.
Фомин с сожалением посмотрел на гравиплатформу, потом на сутулую фигуру Эриха, на гофр с «делом всей жизни» ученого. Наконец кивнул:
– Хорошо, сделаем так. Тогда нужно с собой взять только самое необходимое.
– Да. И свои гайки не забудь, – улыбнулся Гоша. – Ну так, на всякий пожарный.
Эриха пришлось уговаривать дольше, чем Игорь рассчитывал. Немец упирался и говорил, что помочь товарищам в беде – его долг как ученого и человека. Чесноков и Фомин наперебой уверяли, что он никому ничего не должен, кроме как донести результаты своего опыта до человечества. Когда на чаше весов оказались научные знания и человеколюбие, Эрих немного поколебался, но все же со скрипом сказал, что лучше пойдет выручать человека, а посрамить начальника лаборатории Шнайдера еще успеет. После этих слов Игорь взял его за локоть и серьезным тоном, не терпящим возражений, сказал, чтобы Эрих улетал домой. Сказал, что без него им будет проще сосредоточиться на спасении Семена. Что без него они пойдут быстрее.
Фишер не обиделся. Он вздохнул, потом понимающе кивнул, получил от Фомина «этак» и принялся укладывать вещи в «калошу».
– Ты же понимаешь, что его возвращение – тоже не стопроцентный факт? – спросил Гоша у Игоря.
– Понимаю, – ответил Игорь, наблюдая за немцем. – Но с нами у него еще меньше шансов выжить.
Прежде чем покинуть лагерь, Чесноков настоял на том, чтобы Игорь закопал куртку отца. Раз взять на память не получится из-за ее ветхости, то нужно хотя бы так проститься.
Копать глубокую яму времени не было. Игорь нашел за домиком охраны небольшую ямку, осторожно отнес куртку туда. С каждым шагом в голове пролетали те призрачные, почти что стершиеся образы, которые он всегда ассоциировал с отцом. Как тот, большой и сильный, подкидывает Игоря к небу. Как, остроумный и внимательный, ведет Игоря через дорогу, держа за руку. Как, интересный и веселый, играет с Игорем в машинки. Вот его улыбка, взгляд, тепло, запах… Все это могло бы уложиться в небольшой спичечный коробок. В маленький спичечный коробок детского счастья.
Наверное, хорошо, что Игорь не увидел изуродованные останки отца, – он навсегда останется в памяти именно тем, из детства. Пусть так, пусть только куртка…
Игорь опустился на колено и положил куртку на дно ямки. Провел пальцами по ткани, прощаясь.
Пальцы наткнулись на сквозные дырки на груди, незаметные и маленькие. Фомин нахмурился, пригляделся. Почувствовал, как встал комок в горле.
Отец умер не от остановки сердца. Его сердце прострелили тремя пулями, точно и кучно. Очень профессионально.
* * *
Гайка пролетела между телеграфным столбом и оторванной мотоциклетной коляской с одним колесом, с шелестом скрылась в траве.
– Видел? – повернулся Гоша к Игорю.
– Видел, – кивнул Фомин. – Прежде чем гайка упала, она немного замедлилась и покрылась инеем.
– Значит, я не ошибся, – удовлетворенно сказал Гоша. – Пойдем в обход.
Они шли уже второй час, пытаясь догнать похитителей Семена. Улетел на «калоше» Эрих, обещав молиться всю дорогу, а друзья, ведомые Гошей, обошли участок «порченой земли» и двинулись по направлению к Бердску.
Говоря по чести, изначально Игорь сильно сомневался в способностях Чеснокова. Он не мог себе представить, как такое вообще возможно, он же не собака, чтобы брать след. Но Гоша отошел в сторону, закрыл глаза, постоял, растирая ладони. Потом ткнул пальцем на север. Объяснить, почему именно туда, не смог. Сказал лишь, что в той стороне у воздуха оттенок другой.
Сомнения стали исчезать, когда Игорь начал узнавать местность на нарисованной Камилем карте. Вон почти овальное озеро Паутовское, вон заброшенный аэродром, вон черные остовы развалившейся деревни.
А потом он полностью поверил в своего друга, потому что тот начал предостерегать о ловушках. Давалось ему это с трудом, он путался и чуть не завел их в «мясорубку». Потом долго приходил в себя и извинялся, вцепившись в собственную бороду. Но повел дальше, шагая впереди. Когда у него возникали сомнения, он просил Игоря бросить для проверки гайку.
Так и продвигались почти что на ощупь.
Но не все было так радужно, как могло показаться. Гоше приходилось тяжело, он то и дело останавливался и массировал глаза сквозь закрытые веки. Или сидел на земле, зажав ладонями уши. Или стоял, сжав зубы и спрятав лицо в ладонях. Фомин искренне хотел помочь другу, но это было не в его силах. Гоша объяснил почему.
Чтобы увидеть, как Зона выглядит на самом деле, нужно применить усилие. Больше всего это схоже с разглядыванием стереокартинок – для того чтобы увидеть скрытое изображение, нужно правильно сфокусироваться, напрячь глаза. В случае с Зоной так приходилось делать постоянно, угадывая что же ты увидел. К тому же, когда Гоша видит эти свои «линии» и «цвета», остальной мир уходит для него как бы в туман. Из-за этого Чесноков не всегда сразу реагировал на появляющиеся на пути деревья и крупные камни. Мир Посещения словно находился на другом уровне восприятия, недоступном простым смертным. И Фомин подумал, не это ли становится причиной того, что дифференты со временем перестают воспринимать мир людей? Они попросту уходят в эти свои линии и цвета, теряют способность воспринимать человеческую реальность.
Ознакомительная версия.
