— А ты? — быстро спросил Доцент.
— А я старший партнер. Мои команды выше. Собственно, ничего странного. Точно как в Сети — есть пользователи, а есть администраторы.
Даша показала на «Говорилку»:
— А можно мне попробовать?
— Ну давай. Начинаем работать посменно, — надевая ей на шею «Говорилку», сказал я. — Ты первая. Включать-выключать ничего не требуется. Как следить через экран — тебе понятно? — Она кивнула. — Джойстиком работаешь… Можно укрупнить, можно посмотреть через тепловизор и еще какую хрень. В принципе это требуется, только если он чего-то не понял. А так сиди и разговаривай с… Летчиком. Он любит вопросы задавать… Хорошо еще его предупреждал — лишнего про нашу жизнь не болтать.
Глава 3
Возвращение долгов
Равнина — это не только бесконечное многотравье до самого горизонта, где при желании легко спрятаться одинокому всаднику. Где есть вода, там всегда небольшие рощи деревьев. Да и земля не ровная, как стол. Овраги, холмы, в здешних местах еще и огромные камни, притащенные в древности ледником. Только посторонний может думать, что можно беспечно ехать и никто не заметит. Все давно поделено, и лучше не соваться без дела на чужую территорию. Убить, может, и не убьют, но коня отнимут точно. Впрочем, если живешь здесь всю жизнь, учишься избегать посторонних глаз с детства. Кто не умеет — долго не живет.
Спрятать следы нескольких всадников уже труднее. А Живой еще и прекрасно знал, кого он ищет и где они могут приблизительно находиться.
Он остановил коней, не доезжая до вершины холма, чтобы не показывать себя на фоне неба. Нагруженный немногочисленными пожитками грузовой конь тяжко вздохнул, намекая на необходимость отдохнуть. Вещей было хоть и немного, но некоторые, вроде инструментов, весили изрядно. Живой осмотрелся и сам себя мысленно похвалил. Здесь пахло медведем, и не одним. Но к этому запаху примешивался еще мускусный аромат тигрицы. Он осмотрелся по сторонам и направился к недалекой приметной группе невысоких деревьев.
Неподалеку шло небольшое стадо круторогих быков, и Живой старательно держался от него подальше, стремясь не спугнуть. У деревьев он похвалил себя еще раз, обнаружив место ночевки и аккуратно сложенное оружие и одежду. Два стреноженных коня паслись тут же и приветствовали собрата под ним радостным ржанием. Из-за приготовленной для костра кучи сухих веток поднялась огромная медведица. Она лежала так тихо и неподвижно, что можно было запросто на ступить на нее, не заметив, тем более что звериным запахом пропахло все кругом.
Зверюга встала на задние лапы, нависая над спрыгнувшим на землю Живым своим двух с половиной метровым ростом, и оскалилась, демонстрируя внушительные клыки. Лапы она положила ему на плечи, так что Живой аж присел под четырехсоткилограммовым весом, и, высунув длинный язык, облизала ему лицо.
— Вижу тебя, Мелкий, — сказала медведица красивым женским контральто. Закрыть глаза — и где-то по соседству роскошная женщина с грудным бархатистым голосом.
— И я тебя, Охотница, — ответил он. — Шкура твоя по-прежнему в хорошем состоянии, новых серьезных шрамов не видно. Шерсть ухожена, морда довольная, и кормилась ты явно хорошо.
— Хе, — довольным тоном отозвалась медведица и хлопнула его по плечу так, что Живой присел. — А я знала, что тебя так легко к предкам не отправить. Слишком много я в тебя вложила, даже на своих детей столько времени не тратила, чтобы ты посмел перед смертью не вернуться попрощаться к своей старой учительнице. Но если уж пришел, зачем тогда прощаться?
Она отпустила его и села.
— От тебя пахнет кровью, — совсем другим тоном сообщила она.
— Я взял долг смерти, — присаживаясь рядом, сообщил Живой. — Это было честно и по закону. Когда Бурный Поток послал меня на смерть, я не удивился — он ненавидел меня с детства. Поэтому ничего странного не было, что он не захотел слушать про засаду. Моя жизнь — это мои проблемы, но из-за него погибло четверо родичей, а этот скот просто сбежал. Трусость и предательство должны наказываться. Какой смысл жаловаться деду на внука? Один раз я добивался справедливости у паука. У них нет чести, только интриги. Я взял его кровь без пустой просьбы к вышестоящим, по Закону.
— Суд чести? — с сомнением спросила медведица. — Воин не может вызвать паука.
— Вызывать труса? — засмеялся Живой. — Я просто вытащил его на площадь. Одно дело рассказывать сказки, вернувшись в одиночку, другое — когда есть свидетель. Он не хотел драться и долго визжал, пока я его резал на куски. Долго и с удовольствием.
— Ты не сможешь теперь остаться в роще, — помолчав, сказала Охотница. — Ты сделал то, что считал правильным, но глупо думать, что паук не найдет кучу причин для того, чтобы натравить на тебя воинов. Изгнание — это еще самое мягкое. — Она засмеялась и обняла его огромной мохнатой лапой. — Не любящий мед в очередной раз показал, что он очень особый медведь. Убить паука при всех — это очень интересное дело. Такое бывало, но в открытую… — Она счастливо оскалилась. — Твое имя будут помнить много поколений!
— Я сделал это не для того, чтобы про меня пели, — сердито ответил Живой. — Паук должен заботиться о семье и роде, а не о своих интересах. Паук, который ставит свои интересы выше справедливости, вообще не достоин звания. Жаль, что нет причины еще и деда принародно убить. Он гораздо хитрее и так явно гадостей не делает.
— Остался только еще один шаг — подумать, чем остальные пауки лучше. Мирный вождь уравновешивается военным вождем. Мужская сила — имущественным преимуществом женщины. Они всегда должны договариваться между собой. Только паук стоит отдельно и может вмешиваться во все. Власть — она сладкая, и не каждый удержится на грани.
Вдруг у подножия холма раздался страшный грохот копыт.
— А, — довольно сказала Охотница, — началось!
Стадо сорвалось с места и, поднимая пыль, с топотом ломанулось не разбирая дороги. Один из быков шарахнулся в сторону от атакующей тигрицы и, отколовшись от общей массы, попытался бежать в другую сторону. Ему навстречу метнулась медведица, и могучий бык с кривыми рогами снова свернул. Так повторялось несколько раз, пока он не остановился.
Они с интересом наблюдали с холма за происходящим. Такое зрелище со стороны Живой видел последний раз в детстве. Когда сам в этом участвуешь, совсем другие впечатления.
Из глубоких черных ноздрей быка валил пар, толстая шея вздулась буграми, глаза налились кровью от ярости. Он снова и снова делал выпады в сторону преследователей. Хищники кружили вокруг, и тот, кто оказывался сзади, подскакивал и бил лапой по крупу зверя. Бык разворачивался рогатой мордой к обидчику, яростно пыхтел, кидаясь в атаку, но напарник врага догонял его сзади и опять бил. Толстая шкура быка трескалась, на ней хорошо были видны следы от когтей с текущей кровью. Незаметно для себя бык смещался в сторону холма. Это была не просто игра, хищники загоняли его поближе к стоянке, чтобы потом не таскать тушу.
