Махоуни неожиданно сипло расхохотался.
– Хотя мне уже всё равно, наёмник. Воды нет – и это главное… – Он повернул голову и посмотрел куда-то направо.
Я проследил направление его взгляда и тоже уставился на разрушенные ракетным обстрелом громадные цистерны… Которые не были объяты пламенем, как этого можно было ожидать после обстрела резервуаров с топливом. Огня вообще практически не было, и не было следов мощных взрывов – только последствия разрывов 122-миллиметровых НУРСов.
А из развороченных цистерн вытекала вода, стремительно впитываясь в песок.
Осознание настоящей реальности полыхнуло в голове взрывом зажигательной бомбы.
– Жаль только, что для меня всё кончается именно так… – прохрипел Махоуни. – Пойми, наёмник, нельзя дать «стражам» отсюда уйти… Никому нельзя дать отсюда уйти… Всё должно остаться здесь, в Кувейте… Может, это и жестоко, но это правильное решение… Единственное решение…
Твою мать.
Твою. Мать.
Кажется, я облажался… Кажется, я очень сильно облажался…
– Погоди, сейчас я вытащу тебя… – пробормотал я, делая шаг к агенту.
Нельзя дать ему подохнуть здесь. Он ещё слишком многое должен мне рассказать. Он ещё слишком много правды мне должен…
– Брось, – неожиданно остановил меня Махоуни. – Я уже не жилец. Ракеты… Турецкое дерьмо… Могут начать взрываться в любой момент… И чуешь чем пахнет? В прямом смысле. Это бензин, сынок. Так пахнет бензин, так пахнет провал…
Я сощурился и увидел, как из кунга медленно сочатся тонкие струйки желтоватой жидкости. Некоторые из них стекали прямо на ноги агента.
– Не знаю, что за кретин… запихнул бензобак прямо под пол… А может, и не кретин – взрывами-то его не зацепило… Но когда «червя» переломило, бак тоже потёк…
И треск. Я слышу, как где-то рядом трещит искрящаяся проводка.
Нельзя здесь больше находиться – всё вокруг в любой момент может превратиться в самый настоящий Ад.
– Сделай мне одолжение, наёмник, – хрипло произнёс Махоуни. – Не хочу… Не дай мне сгореть…
Агент протянул руку к лежащему в полуметре от него серебристому револьверу.
– Дай мне… Да мне его…
Я сделал несколько шагов вперёд, медленно наклонился, подобрался револьвер и бросил взгляд на смотрящего на меня Махоуни.
– Ну же! Что ты стоишь! Быстрее!
Откинул барабан – шесть патронов. И нож. Всё, что у меня сейчас есть. И каждый патрон – на вес золота…
«Может, это и жестоко, но это правильное решение…»
Я зашагал прочь, держа в руке револьвер.
– Эй… Эй! Стой! Наёмник! Куда ты?! Наёмник! Нет! Нет! Прошу!.. Умоляю тебя!.. Я умоляю тебя!..
Позади меня послышался треск разгорающегося пламени, в воздухе потянуло дымом палёной синтетики и обугливающейся человеческой плоти. И словно эхом от этого, вслед мне полетели полные дикой боли вопли:
– Ублюдок! Будь ты проклят! Будь ты!..
Все последующие слова слились в один сплошной крик, который начал постепенно глохнуть.
Я оступился и кубарем слетел вниз с песчаного склона. Позади меня начал доноситься грохот гремящих взрывов.
Кое-как поднявшись на ноги, я машинально вытер тыльной стороной ладони лоб. Перепачканный кровью из рассечённой брови, он был весь облеплен песком…
Вытер лоб и едва не рассадил его ещё сильнее, зацепив край раны взведённым курком револьвера, который всё ещё держал в руке.
Отрешённо посмотрел на него, ловя в серебристых гранях собственное отражение…
Но было ли это действительно моим отражением, моим лицом? Из блестящего металла на меня смотрела какая-то изломанная окровавленная морда, больше подходящая скорее какому-то монстру, а не человеку…
Это действительно я?
Сент-Клементе, Калифорния, США, 2017 г.
– Сколько нужно? – спросил Мартин.
– Миллион долларов, – я нервно затянулся сигаретой.
Меня до сих пор трясло после… после всего.
Сначала бесконечные допросы. Снова, и снова, и снова…
Знал ли я о том, что мой отчим был террористом? Что я знал о его планах, его прошлом? Имела ли ко всему этому отношение моя мать? Не оставлял ли он каких-нибудь документов, планов или иной информации?
Да ни хрена я не знал!!!
Но зато я знал, что всё это было одним сплошным враньём.
Мой отчим был хорошим человеком и уж точно не был террористом, не готовил и не устраивал никаких взрывов… Боже, да он даже сопротивления никакого оказать бы не смог! У нас же дома даже самого завалящего револьвера не было!
Откуда тогда найденная при обыске взрывчатка и оружие? Да подбросили, без вариантов. Я наш дом знал досконально и знал, где, что и как можно спрятать. И две сотни килограмм тротила вместе с полудюжиной автоматов и снайперскую винтовку у нас хранить было просто негде…
Паранойя? Ни в коем случае. Иначе бы ко мне не приходили с завидной регулярностью представители владеющей Сан-Онофре компании, расспрашивая о том, что говорил Игорь о своей работе дома и где мог хранить важные материалы. Я помнил, что отчим раскопал информацию не просто о каких-то там нарушениях безопасности на станции, а о нарушениях злостных, многочисленных и чудовищно опасных. Но откуда я мог знать, сделал ли он какие-то записи или ещё что? А если бы и знал, то ни за что бы не сказал, потому как это было бы мне немедленным смертным приговором… Нет такого преступления, на которое не пойдёт капитализм ради четырёхсот процентов прибыли.
Но меня всё-таки отпустили. И сразу же навалилась куча дел.
В первую очередь пришлось отказываться от дома и машин, ведь всё же было куплено по американскому методу – в кредит. А как платить, если все наши счета заморожены, да и одних только моих денег просто не хватает? Хорошо ещё, что у меня оказалась дурная привычка, «совпедовская», как её в своё время… поименовала мама – хранить дома наличные.
Какая-никакая, а работа у меня была. Жил я теперь в здании стрелкового клуба – спасибо за это Мартину. Но вот на срочную операцию для сестры денег у меня теперь не было – всё, что было отложно на неё, оказалось арестовано. А наличных едва-едва хватало на простое содержание Юли в больнице…
Требовались деньги. Много денег. И срочно. И я не знал, где их достать!
– Тысяч триста, Алекс, – больше не соберу, – покачал головой Уокер. – Извини.
– Да я даже и не думал у тебя просить… Но ты спросил, а я ответил.
– Тогда что думаешь делать?
– Да не знаю я! – Я в отчаянии отбросил сигарету и начал ходить взад-вперёд перед музеем. – Не знаю…
Мартин что-то спросил у меня, но я уже не слушал.
– Прости?..
– Говорю – сколько у нас времени?
– Неделя – не больше.
– Значит, надо достать миллион долларов за неделю.
– Что, ограбим банк? – раздражённо бросил я.
