С разных сторон возникло движение, и Птунис ошеломлённо увидел, как его взяли в кольцо несколько пловцов. Двое зашли с боков, а ещё один висел под ним, и его пневматик был направлен Птунису в низ живота. Все они были в красных гидрокостюмах.
«Ну что? — издевательски поинтересовался Пронис. — Извини, я забыл тебе сказать, что филии спасли не меня одного. Надеюсь, тебя это не сильно расстроило?»
«Проклятие! — выругался про себя Птунис. — Пронис и ещё трое. Те самые трое, которых колония приговорила к изгнанию после его побега. Которые остались в живых после схватки с Радисом. Это нехорошо. Похоже, что честный бой на ножах отменяется».
Из воды внезапно появился Зуб. Он бросился на окруживших Птуниса врагов. Но внезапно затормозил.
А потом и вовсе остановился. Напротив него, будто из ниоткуда, возникла филия, явно с самого начала здесь присутствовавшая и страховавшая изгнанников-людей. Птунис вновь выругался про себя. Дела шли всё хуже и хуже. Если так пойдёт и дальше…
Сзади послышались чьи-то сумбурные мысленные восклицания, и Птунис, проклиная всё на свете, а больше всего себя за неосторожность, осторожно повернул голову.
На этот раз костюм пловца был тёмным. А это значило… Это значило, что к нему идёт на помощь кто-то из своих.
«Охранник! — вспыхнуло вдруг у него в мозгу. — Это может быть только он!»
Это действительно был оставленный Пурисом охранник. Оторвавшись от завораживающего зрелища битвы и не увидев командующего, он перепугался не на шутку и запаниковал. Но, покрутив головой, увидел, что командующий находится не так уж и далеко, рядом с ещё несколькими охотниками, и поспешил занять место рядом со своим начальником. На то, что цвет костюмов всех этих пловцов был красным, он отчего-то совсем не обратил внимания.
Пловец, находящийся ближе всего к подплывающему охраннику, призывно махнул ему рукой и достал пневматик.
«Осторожно, — бросил Птунис яростную мысль в приближающегося бойца, — это же изгнанники!»
Охранник стал тормозить, пытаясь осмыслить, что здесь происходит. Рука его автоматически схватилась за ружьё. Ближайший к нему предатель аккуратно вытянул руку и выстрелил.
Гарпун ударил охраннику точно в шею. Его тело выгнулось и осталось в таком же положении. Вода вокруг головы стала быстро темнеть.
«Вот и всё, — услышал Птунис мысль Прониса и резко повернул голову к нему. — А теперь мы разберёмся с тобой».
Он ещё не закончил говорить, а пловец справа уже выстрелил в Птуниса. Стрела быстро летела к нему. Но Птуниса не зря считали лучшим охотником колонии. Он сделал движение рукой, в которой уже был автомат и корпусом оружия отбил стрелу в сторону. Стрелявший замер в изумлении.
«Я ведь тебе не рыба, тварь!» — яростно бросил в стрелявшего Птунис и выстрелил в предателя.
Перед боем он вставил в автомат обойму с иглами, чтобы опробовать их в бою. Но тому, в кого они попали, было уже всё равно, иглы это или пули, потому что попали они ему прямо в сердце. Изгнанник откинулся назад и медленно закружился вокруг своей оси, ввинчиваясь в тёмную воду.
В это же самое мгновение Птунис, изогнувшись самым невероятным образом, бросил себя в сторону. Стрела, пущенная снизу, прошелестев по его бедру, прошла мимо. Будучи ещё в движении, Птунис дал в стрелявшего очередь, но раскрутка была слишком сильной, и две иглы прошли мимо. Третья пробила плечо предателя, и он зажал рану рукой.
Птунис разворачивался к последнему — тому, у кого ещё оставался неизрасходованным заряд, и ему казалось, что делает он это ужасно медленно. В его представлении гарпун уже летел к нему, и, когда он, наконец, поворачивался к Пронису лицом, стрела пробивала его грудь, и его отбрасывало назад. Чувствуя, как внутри у него всё холодеет, он всё равно совершал разворот, поднимая опущенный вниз автомат на уровень груди.
Он развернулся. И еле успел подставить под стрелу, направленную прямо в сердце, своё оружие. Гарпун попал прямо в корпус, и автомат вырвало из рук Птуниса. В это же мгновение два изгоя бросились на него.
Птунис вертелся, как угорь, отбивая ножом удары клинков врагов, не забывая следить за раненным в руку противником. Против двоих он смог бы продержаться довольно долгое время. Возможно, до подхода помощи. Хватит и мастерства, и ловкости, и силы. Но если подоспеет третий, то ему несдобровать. Втроём они возьмут его в плотное кольцо, почти в куб, и тогда остаток его жизни пройдёт уже за секунды. За филией он не следил совсем. Знал, что она занята Зубом. Если ему удастся выкрутиться, то и с его кулом всё будет хорошо. Если же нет…
Именно поэтому он так внимательно следил за раненым предателем. Вскоре тот оправился от первого шока, достал левой рукой нож и направился к сражающимся. Птунис сделал два резких удара ножом, пытаясь достать хотя бы одного из врагов и сократить их преимущество в численности, но предатели уклонились. Они разошлись по бокам, и Птунис вынужден был вертеться в разные стороны, чтобы следить сразу за обоими. С третьей стороны приближался раненый противник, и Птунис подумал, что это, пожалуй, конец.
И тут его как будто ударило чем-то. Он продолжал крутиться, но глаза его неотрывно следили за тем, что он заметил несколькими секундами ранее. А именно: за медленно поднимающейся рукой его охранника. Боец был ранен смертельно, это несомненно. Но в последние мгновения своей жизни он всё же пытался прийти на помощь тому, кого поклялся защищать и кому он был обязан всем: раньше — своей свободой, а сейчас — своей смертью. Рука охранника медленно поднялась на уровень плеча, а затем так же медленно и очень плавно его палец нажал на спуск.
Предатель, в которого было нацелено ружьё, в последний момент что-то почувствовал. Потому что он успел повернуться. Впрочем, лишь для того, чтобы все три пули пробили стекло его маски.
Изгои на мгновение опешили, и в этот самый момент Птунис атаковал. Он бросился на раненого изгнанника и за доли секунды успел ранить его уже в левую руку. Пронис бросился на помощь товарищу, но Птунис, перевернувшись, резко выпрямил ноги и отбросил того ударами ласт. Затем он схватил предателя за раненое плечо, сжал изо всей силы и дёрнул на себя. Очумевший от боли изгой почти не сопротивлялся. В мгновение ока Птунис оказался у него за спиной, свободной рукой вздёрнул ему голову и провёл ножом под подбородком.
Затем он подождал, когда прекратятся конвульсии, и осторожно оттолкнул труп от себя. И лишь потом взглянул в глаза замершему напротив него Пронису.
«Вот теперь, и правда, всё, — устало подумал он. — И скоро из нас в живых останется лишь один. Больше пощады не будет. Я и так дважды дарил тебе жизнь. Такой ошибки в третий раз я не допущу. И не советую тебе убегать, Пронис. Я ведь всё равно догоню тебя. Так что давай, посмотрим, чего ты стоишь на самом деле».
