Никто не видел, в чем он там ковырялся и чем бренчал, но через минуту сталкер снова показался, неся в руке завернутый в фольгу предмет.
— Не может быть! Этого не может быть! — шептал ученый, открыв рот и потирая виски и лоб. — Я не мог так просчитаться! Мы не могли ошибиться! Нет. Неужели мы в шестнадцатом году?!
— Да припухни ты там, очкарик! — цыкнул на Мешкова Ден. — Уже два дня тошнит от тебя. Ты, мля, затеял всё это, из-за тебя…
— Отставить, Холод! — прервал злую тираду напарника Топорков, затем посмотрел на Ковальского. — В таком нокдауне я еще ни разу не был! Что я еще не знаю, Подпол? Говори ты!
— Стойте, ребята! Только не собачьтесь здесь! Не место и не время! — прохрипел Корсар, добравшись до стола. — Щас расскажу и сообща разберемся во всём! Потом будете ребусы свои решать да виноватых искать! Мне надо подшаманить себя, пока кирдык не настал с этой радиацией грёбаной!
— Радиацией? Тут что, радиация до сих пор? — зло воскликнул Родион.
— Не понял?! — Балон сплюнул на пол и упер руки в боки.
Видок у толпы был тот еще! В воздухе запахло отрицательной энергией и злом, суровый климат бункера готов был взорваться. Кто-то матерился, другие сетовали на проклятую жизнь и поход, были и такие, кто начал хвататься за ножи, сжимать кулаки и угрожать ученому и Подполу.
— Я сказал, отставить зубоскальство своё! Холод, на место-о! Балон! Всем оставаться на своих местах! Разберемся, — Никита дергался сам и чувствовал, что народ напружинен не меньше его, — Корсар?
— Минуту, командир!
— Ты запарил со своими мину…
— Холод! Заткнись, я сказал! На тебя страна смотрит, народ, девчонка пялится, а ты хуже истерички! Стой там, нетерпеливый ты мой!
Топорков начал кипятиться сам.
Все уставились на сталкера, с нетерпением ожидая окончание его манипуляций и не обращая внимания на ворчащего Мешкова.
Корсар тем временем достал из фольги коричневую грушу, прилёг на столешницу и водрузил диковинный предмет себе на грудь. Сам вытянулся, закрыл глаза и замер.
— Ядрён батон!
— Атас!
— Ни фига се — сказал я се!
Народ разом охнул и шевельнулся, когда эта вещь на сталкере мигнула и налилась оранжевым цветом, причем приятный теплый матовый свет шел изнутри ее и, казалось, прочеркнул все нутро бункера.
Корсар чуть вздрогнул, сморщился, желваки на его скулах заходили, кулаки побелели. Он натянулся в струну, но не уронил грушу. Видно было, что ему больно, что он терпит, может быть, адские мучения.
Даже Мешков ошалело пялился на это представление, забыв про всё на свете. Аж вспотел и онемел от неподвижности. Как, впрочем, и все остальные!
Топорков с Деном переглянулись и снова уставились на источник всеобщего изумления.
Тем временем груша стала ярче, мелко завибрировала и начала медленно вертеться вокруг воображаемой оси, мигая и испуская лучики желтого света, тонкие, как лазер. Множество их пробежалось по бункеру, предметам и людям, словно сканер. Три секунды.
Сталкер снова дёрнулся и расслабился, а волшебный предмет на его груди издал звук, похожий на шёпот. Да-да, груша шепнула что-то и снова стала менять тона.
Через минуту она перестала вибрировать и крутиться, цвет медленно остыл, погас, и вещица вновь стала похожа на крупный зрелый фрукт с полей Херсона.
Молчание и неподвижность сталкера, как и всех присутствующих, длились минуты три. Вдруг Корсар шевельнул рукой, открыл глаза и… улыбнулся. Да, именно так! По его смуглому, недавно больному и уставшему лицу пробежала улыбка, отчего оно сразу стало бодрее, здоровее и светлее.
Люди шелохнулись и придвинулись ближе, чтобы разглядеть мимику сталкера и невиданную штуковину.
Корсар перевел на них взгляд, снова улыбнулся и глянул на грудь. Медленно, словно чего-то боясь, он обернул фольгой грушу и снял её, положив рядом.
— С возвращением на Землю, сталкер! — вдруг произнес Никита, отчего все вздрогнули.
— Приветствую вас, марсиане! — серьезно ответил Корсар, но тут же не выдержал и захохотал. — Ну и рожи у вас всех!
— Мля-я! — выдохнул Холод, расслабляя плечи и кулаки.
— Уф-ф, — сделал то же самое Орк.
— Что… что это было? — залепетал Мешков, поправляя очки.
Народ заулыбался, загримасничал на все лады, посыпались вопросы. Корсар пожал протянутую руку Топоркова, встрепенулся, словно снимая оцепенение и сбрасывая рой мурашек, и облизнул сухие губы:
— Пить хотца!
— Ща, землячок! — Тротил смахнул со стола колбу и протянул сталкеру, который жадно выпил пару глотков, уже точно последних.
— Ничё, братцы, прорвёмся! Найдем воду, будем жить! Так, теперь вашего старшего, затем всех остальных! — сказал он и засуетился, выполняя те же самые движения над Рогожиным, что делал над собой.
— Может, поведаешь уже нам, что это за хрень и где мы всё-таки?!
— Тс-с, — Корсар приложил палец к губам, нахмурил лоб, — не надо так про него, он слышит всё, впитывает и анализирует!
— Чего-о?
— Помогите мне, — обратился к военврачу Корсар, поправляя на обгорелой одежде полковника складки и разрезы, — боюсь, что степень ожогов критическая и "янтарь" не справится с ними! Ну хоть остальное подшаманит!
Полозков склонился над телом раненого, сталкер изредка шептал ему, что и как делать.
Уложив грушу на груди Рогожина, освобожденной от одежды и лямок, на одни бинты, Корсар жестом показал всем отойти.
И далее, ближайшие минут пять, творились те же чудеса, что ранее произошли с самим сталкером. Пока длилось колдовское лечение полковника, Корсар кратко рассказал всем про бесценную диковинку.
— Этот артефакт — самый дорогой во всей Зоне! Ему нет цены, как и нет счёта его магическим свойствам и способностям, с учётом тех, что еще не изучены. Называется "янтарь". Появляется только во время включения самой крупной и самой ужасной аномалии "Вспышка". Хорошо, что только одноразовой! По моим расчётам, за всё время существования Зоны таких "штуковин", как вы говорите, родилось четыре-шесть единиц, не больше. В прошлую, Третью Вспышку мне довелось найти вот эту самую, что вы сейчас видите. Те, что находили до меня в Первую и Вторую аномалии, разошлись без вести и канули где-то на Большой земле. Не удивлюсь, если сегодня там, — Корсар показал рукой на ворота бункера, куда по инерции взглянули все, — появился еще один "янтарь"! Может, парочка.
Потом сталкер поведал, какими поразительными свойствами обладает этот артефакт. Люди стояли и не верили в сказанное. Не верили и верили! Вынуждены были верить. Потому что Рогожин начал шевелиться, дышать ровнее, а на нетронутых огнем участках щек появился здоровый румянец. Рядом стоял целый и невредимый Корсар — еще недавно хворый и больной, а сейчас здоровее их всех. Люди молча удивлялись, поражались и пялились на необыкновенный артефакт.
