Все равно теперь у нас полно времени, пусть развлечется профессор, а мы с Мареком пока дух переведем. Кстати, о Мареке…
– Слушай, а почему ты против Урюка пошел? – задал я не дававший мне покоя вопрос. – Не поверил переписке на КИПе?
Напарник искоса взглянул на меня, усмехнулся:
– Почему не поверил? Поверил. Твои это записи. Ты и в самом деле собираешься забрать весь хабар себе. Только…
Он сделал паузу, хлебнул из фляги, протянул мне. Я молча взял, выпил. Профессор закончил брать у меня кровь и теперь с большим интересом слушал наш разговор.
– Та операция, про которую шла речь, – продолжал Марек, – это ведь чтобы вылечить мутацию, да?
– Точно.
– Ага. Я так и подумал. Ладно, ты можешь забрать все пять жал себе. Кстати, будешь должен мне за них полмиллиона. Причем в евро, – заявил напарник. – А пыльца и впрямь поможет Потапу?
– Иван Аркадьевич утверждает, что да.
– Потап – хороший мужик. Как-то раз выручил он меня. Сильно выручил и хабар за свою помощь не взял, – вспомнил молдаванин. – Ему помочь – дело святое. Короче, свою долю пыльцы я тебе дарю. Так что с тебя только полмиллиона евро. Не торопись, можешь отдавать частями, в рассрочку, – ехидно ухмыльнулся Марек.
– Вы это о чем, молодые люди? Делите образцы так, будто они ваши, – возмутился профессор.
– А чьи же? – прищурился Марек.
– Они собственность нашего института!
– Да? А разве институт помог вам выйти живым из «доменной печи»? И от хуги вас тоже не институт защищал, – упрекнул я. – И пояс с взрывчаткой не он снимал. А отсюда до Ванавары вы с кем собираетесь идти? С институтом?
– Не ерничайте, молодой человек! – взбеленился Зинчук. – Вы спасли мне жизнь, не отрицаю, и я очень благодарен вам за это. Но попрекать помощью… Это неблагородно!
– Благородство? – Я насмешливо вскинул бровь. – Впервые слышу это слово. Марек, а ты слыхал?
– Никогда, – ухмыльнулся тот.
– Запомните, Док, мы вольные бродяги. Отбросы общества, преступники, как нас называют в Ванаваре. Наемники. И если выполняем какую-то работу, например спасаем чью-то задницу, то требуем за это плату. А если нам отказывают, мы берем ее сами.
– То есть грабите, да? Как сейчас меня… вернее, наш институт. И чем же вы тогда лучше него? – Иван Аркадьевич кивнул на Урюка, который продолжал бесноваться за стеклом.
– Да хотя бы тем, что выведем вас из диких земель живым и невредимым. – Я встал со стула. – Отдых закончен. Открывайте сейф, Док.
– А если откажусь? Пытать меня станете? – скривился профессор.
– Вы хотите это проверить? – холодно улыбнулся я. – Не стоит. Просто откройте сейф.
Иван Аркадьевич секунду колебался, но пошел к электрощиту, а затем вдруг остановился и повернулся ко мне:
– Не волнуйтесь, я открою вам сейф. Но сейчас хочу сказать о другом… Я не знаю, кто такой этот Алекс, который пообещал вам операцию. Возможно, и впрямь гений, но… Я уверен на все сто процентов, что он обманул вас, Бедуин. Мутация не лечится. Это не болезнь. Ни один хирург на свете не сможет вам помочь. Даже за миллион евро…
Байки, подслушанные у костра:
– Кто это тебя так?
– Да трое напали…
– Ты их опознать-то сможешь?
– А чего сразу я! Пусть их родственники опознают.
Мы собирались расстаться у КПП научного городка. Марек должен был доставить профессора кратчайшим путем в Наксан, вызвать туда вертолет с помощью отобранного у Витька КИПа, дождаться вертушку, отправить Ивана Аркадьевича в Ванавару, а затем отнести цацки из рюкзака Урюка Волкодаву – я нарушил правила и назвал напарнику имя заказчика. Мареку предстояло дать отчет в выполнении задания и получить награду, в том числе и мою долю. Сумма там немаленькая, покроет хотя бы часть моего долга перед ним.
А я с жалами и пыльцой смерти отправлюсь на Стрелку к Разенкову. Мало ли что сказал Иван Аркадьевич! Он же не врач, и ему тоже не все известно. Возможно, американский приятель Разенкова и впрямь совершил переворот в науке, научившись оперировать мутации, но не спешит обнародовать открытие, предпочитая по-тихому брать просто-таки огромные деньги за свои услуги.
– А с Урюком чего делать? – Марек посмотрел на запертого в зале с ка-установкой пленника. Все патроны тот уже расстрелял и теперь грыз стекло зубами, не сводя с нас безумного ненавидящего взгляда.
– Действительно… – задумался я. – Иван Аркадьевич, а зомби сможет просуществовать две недели без воды и пищи?
– Да, конечно. Ведь с биологической точки зрения он уже мертв. А что?
– Через две недели сюда должны прибыть военные и ученые, ведь так?
– Точно так, молодой человек.
– Как вы думаете, им понадобится подопытный зомби?
Зинчук посмотрел на Урюка и расплылся в улыбке:
– Очень даже понадобится. Больше того, я сам им займусь. У меня в плане как раз есть несколько весьма интересных экспериментов…
Иван Аркадьевич хищно потер руки и бросил на Витьку кровожадный взгляд, видно, вспомнил, как майор-мародер при жизни истязал его самого. Я усмехнулся. Вот вам и тихий интеллигент! Под предлогом интересов науки уделает Урюка, как белка орех, и не поморщится. Короче, молоток профессор. Наш человек.
– Тогда оставляем Урюка здесь, взаперти, – решил я.
Наземный этаж мастерской встретил нас кажущейся безопасностью. Вроде все было как обычно: верещали снаружи птицы, скреблись по углам небольшие крысы-уродцы, подвывали вдалеке панцирные псы, негромко гудела притаившаяся за соседним зданием «Микроволновка», шевелила камни на базальтовых скалах вдоль ущелья «Егоза». И все же меня охватила тревога. Возникло какое-то странное ощущение тяжести в голове…
– Стоп! – шепотом скомандовал я.
Наученный опытом блужданий по подземелью, Зинчук замер как вкопанный. Марек тоже остановился и вопросительно повернулся ко мне.
– Что-то не так, – озвучил я вслух свои опасения. – Выйду наружу, посмотрю, а вы ждите здесь. В случае чего…
Договорить я не успел, потому что профессор внезапно вздрогнул всем телом, вытянулся в струнку, прижал руки по швам и бодро замаршировал к выходу, чеканя шаг. Даже носочек тянул, будто на параде. Только что честь не отдавал. Ясно, профессор не соображал, что делает, полностью подчиняясь чужой воле очень сильного псионика, а значит…
– Здесь где-то поблизости шептун! – воскликнул я.
– И хуги! – завопил напарник, выпуская очередь из «Вала» в мелькнувшую возле нас размытую тень. Вернее, попытался выпустить, но оружие вдруг повело в сторону, пули ушли в небо.
Тень материализовалась рядом с нами, принимая облик обнаженного по пояс, босого парня. Из одежды на нем были только старые, но опрятные камуфляжные брюки да пояс с двумя кобурами. В одной из них, насколько я смог разглядеть, лежал кольт «Черный ястреб», а в другой – совершенно убойная штука – «Гризли» сорок пятого калибра с десятидюймовым стволом.
