Но перед душем — надо было кое-что сделать…
Мотоцикл — граф остановил на стоянке. Неспешно пошел в сторону траттории. Рядом с Альфой незнакомца — споткнулся, и за то время пока поднимался — успел установить на машине небольшой маяк — передатчик. Отряхнулся, пару раз помянул Деву Марию, с независимым видом вошел в тратторию.
— Скузи…
— Си, синьор, — владелец траттории, пожилой итальянец в фартуке обратил внимание на клиента…
— У вас свежий лимонад?
— Конечно свежий, синьор, у нас самый лучший лимонад, какой только может быть. У моего тестя большие сады совсем недалеко отсюда…
Граф положил на стол бумажку в тысячу лир. Чертова инфляция…
— Хорошо, тогда самый большой бокал лимонада, какой вам удастся сделать. И пиццу, скажем… с грибами. Мне еще надо добраться до Рима.
— Путешествуете, синьор?
— Да, на мотоцикле. Решил проехать по всей Африке тоже…
— Опасное дело, синьор…
Граф Сноудон подмигнул.
— Мы не выбираем простых путей…
— Слава Богу!
Именно этими словами — встретил нас аббат Марк в своей келье. Православные христиане — никогда не благодарили друг друга. Они всегда благодарили только Бога. В этом — православие было схоже с исламом, только в православии не было и следа той ненависти, которая отличает радикальный ислам. Хотя… раскололи же когда то и веру и страну, лучших — изгнали[91]…
— Слава Богу, — подтвердил я, — что вижу вас в добром здравии.
— Увы… сын мой, не совсем в добром. Но Господь даст, поживем еще. Не даст — так и помирать не страшно.
Аббат Марк, бывший русский разведчик, учреждавший со мной резидентуру в Персии сразу после подавления мятежа размашисто перекрестился, и я последовал его примеру. Послушник Тихон, который здесь брат Витторио — тоже.
— Сыт ли ты, сын мой?
— Об этом потом. Я по делам…
Аббат посмотрел на послушника.
— Разве ты не накормил гостя, постучавшегося в нашу дверь?
На самом деле — я был не против поесть нормальной, горячей пищи, ибо не ел ее уже несколько дней. Но сначала — про дела.
— Благодарю вас, отче, но телесное ничто перед духовным…
— Так ты вернулся на эту землю для того, чтобы впустить благодать в душу свою.
— Нет, отче. Для того, чтобы убить генерала Абубакара Тимура. Он где-то здесь, я это точно знаю.
Аббат с печальным видом кивнул.
— Я понимаю, что это совсем не по-христиански, но…
— Это по-христиански, сын мой… — перебил меня аббат, — ибо "не убий" не значит — "не защити". Если ты делаешь то, что ты делаешь ради защиты своей страны и людей, живущих в мире с Господом — в этом нет греха.
— Оригинальная трактовка, отче…
— Какая есть… — аббат еще раз перекрестился, словно призывая Господа в свидетели словам своим, — церковь, сын мой, должна не только служить Господу, и служением своим — отвращать время Страшного суда. Мы пастыри и должны духовно окормлять пасомых нами, наставляя их на путь истины, путь, ведущий ко Христу. Как можно пройти его, если идет война, если на твою землю и твой народ напали? Несколько сот лет назад, когда решалось — быть или не быть Руси, чернец Пересвет вместе с людьми божьими — вышел на Куликово поле и сразился с татарами. Можем ли мы — уклониться от битвы? Можем ли мы — осквернить свои уста благостной ложью и завести народ пасомый нами, в гнилое болото. Нет, не можем. И мы говорим — не убий, не значит, не защити. Только знай, что в деяниях твоих, и в том, что в сердце твоем — ты дашь ответ перед Богом…
Я положил на стол сотовый.
— Это я нашел в машине. Желаете посмотреть, что здесь записано?
Аббат кивнул. Я поставил на запись.
Смотрели — в мертвой тишине. Картинки я поставил на автоперемотку…
— У Витторио добрая душа… — сказал аббат, когда все закончилось.
— Что, по-вашему, он должен был сделать? Убить свидетеля? — поинтересовался я.
— Нет, выкинуть мобильник… — сказал аббат, — вместо того, чтобы возить его, надеясь вернуть. Но видно, на то божья воля…
— Скорее это воля кое-кого с рогами, отче…
— Не поминай… — махнул рукой аббат Марк.
— Я интересуюсь этим потому, отче, что я знаю эту женщину. Именно она — лично видела генерала Абубакара Тимура меньше месяца назад, в Каире. Причем прилетел он туда — рейсом из Италии. У меня есть серьезные основания полагать, что здесь, в итальянском коро… теперь уже республике кто-то дает генералу приют и именно поэтому мы не можем найти его. Мы ищем его в мусульманских странах среди мусульман — но никто и никогда не искал его среди христиан, в странах, где почитают Христа. Это первое. Второе — у меня есть серьезные основания полагать, что в Италию, возможно, что и в Ватикан — были вывезены деньги, являющиеся частью польской казны, а кроме того — и деньги, принадлежащие Шахиншаху Мохаммеду Хосейни. Это десятки миллиардов золотых рублей и они принадлежат точно не генералу Тимуру. Третье. Я не знаю, как объяснить эти снимки — но их сделала женщина, которая теперь уже точно влипла в эту историю по уши. Поэтому, если она у вас, я прошу разрешения хотя бы поговорить с ней, чтобы прояснить этот вопрос. Кто ее послал сюда, зачем, с какой целью.
— Так тебе нужны деньги, женщина или Тимур?
— Прежде всего, Тимур — сказал я — деньги можно заработать, но тех, кто убит — уже не вернешь. Но и эти деньги имеют для меня большое значение, и не потому, что я зачарован блеском злата, так сказать. Если я прав — то генерал Тимур имеет доступ к этим деньгам, возможно полный, скорее всего ограниченный — и использует их для финансирования террора и дестабилизации остановки в Афганистане, северных провинциях Индии, в других местах. Только проценты с основного капитала — дадут ему возможность бесконечно финансировать терроризм. Пока мы не выявим и не остановим этот денежный поток, террор будет продолжаться, ситуация в Афганистане уже нетерпимая. Что же касается женщины — она увязла в этом очень глубоко, и каким-то образом, пусть не прямо — имеет отношение к этому делу. Я должен узнать, какое именно. Кроме того — я просто хочу уберечь ее от большой беды. Она из тех, кто идет по узкому мосту над пропастью с закрытыми глазами и просто не видит, что внизу — пропасть. Это нельзя назвать смелостью — это безрассудство.
— То есть ты полагаешь, что Ватикан мог наложить руки на деньги Шахиншаха и Польши — переспросил Аббат.
— Да, отче.
— Расскажи подробнее.
— Это только предположения — в основном.
— Расскажи… и с божьей помощью мы попытаемся разобраться с этим.
С божьей помощью…
