Часть 1. Волк
Песчано-серая пустельга с вершины дерева хищно наблюдала за своей добычей. Когтистые лапы судорожно мяли сосновую ветку, и чернобыльский сокол уже готов был сорваться с места за обреченной полевкой в густую траву. Беспокоил только какой-то странный шум. Он подозрительно нарастал, и через мгновение страшный грохот сбросил пустельгу вниз. Над лесом неслась стремительная черная тень.
Военный вертолет шел на бреющем полете прямо над верхушками деревьев, едва не цепляя их своими шасси, а над ним разлилась в воздухе дрожащая жидким стеклом гигантская сфера. Аномалия притягивала вертушку с неодолимой силой, так что ту заметно тянуло вверх.
– Леха!!! – Штурман, выпучив от страха глаза, смотрел на наливающуюся грозой сферу.
– Рано! – Пилот мертвой хваткой вцепился в штурвал.
Смертельная ловушка нащупала наконец «зверя», крадущегося у нее под брюхом. Вертолет дернуло вверх, люди в салоне завопили от ужаса, а через секунду машина отстрелила тепловую ракету, переключая внимание аномалии на имитатор. Мощный взрыв швырнул вертолет обратно к земле.
– Кривец, сука! Ты чего творишь? – В кабину высунулось разъяренное лицо спецназовца.
– Ась? – Пилот белозубо усмехнулся и дернул рычаг управления так, что машину резко заломило влево, а боец с проклятиями улетел в глубь салона.
Кромка леса резко оборвалась, и вертолет зашелестел над открытой степью. Через секунду пилот, довольно ухмыльнувшись, крикнул в салон: «Вон они, ваши орлы!» – и включил спутниковый передатчик.
– Командир, я – второй. Вижу группу сталкеров. Двигаются на север.
– Понял. Сколько их? – ожил динамик.
– Семь человек. Ни фига забрались!
В динамике послышались треск и щелчки.
– Отрежь их с севера. Не дай уйти в лес!
– Понял, командир. Выполняю.
Транспортно-боевой вертолет Ми-24, прозванный за свой грозный вид «крокодилом», нырнул к земле и, развернувшись в воздухе, завис над мечущимися посреди открытой степи людьми. От кромки леса их отделяло всего двести метров, однако добраться туда им уже было не суждено. В отчаянии молодой парень в походной брезентовой куртке вскинул охотничий обрез – заряд дроби шваркнул по бронированному стеклу летной кабины, не оставив на нем даже царапинки, а его спутник повис у него на руке, не давая мальчишке перезарядить ружье.
– Огрызаются, паразиты! – Пилот положил палец на гашетку. – Шугануть, командир?
– Не надо, – прозвучал в наушниках размеренный голос командира звена. – Всем подтягиваться в пятый квадрат. Группе захвата приготовиться.
Люди беспомощно наблюдали, как из-за леса, словно стервятники на падаль, слетаются хищные боевые машины, и через минуту группу уже взяли с воздуха в кольцо. Оглушительно завизжали динамики, приказывая сталкерам бросить оружие и лечь на землю, и те безропотно подчинились – шансов уцелеть в этой схватке у них не было. Затянутые в броню спецназовцы спрыгнули с бортов, заковали людей в наручники, закинули их в вертолеты, и спустя еще минуту мощные двигатели вновь загудели. Вертушки одна за другой оторвались от земли и взяли курс на военную базу.
– Сцапали, суки! – Молоденький паренек, совсем еще мальчишка, ерзал на полу вертолета, раздраженно теребя наручники.
– Поговори мне! – Проворчал спецназовец.
Полет продлился недолго. Вскоре вертушка ухнула вниз, и затем люди ощутили сильный толчок – машина приземлилась. Дверь с лязгом откатилась в сторону, в глаза ударил яркий солнечный свет, и сталкеров вытащили наружу. Пузатые корпусы вертолетов подрагивали от шума затихающих винтов, за стеклом кабины ржали над анекдотом пилоты, а вокруг облупившихся зданий на плацу сновали люди в военной форме. Зона вдохнула в заброшенную со времен чернобыльской аварии воинскую часть новую жизнь.
– В шеренгу! Поживей! – Майор внутренних войск отдавал приказы подчиненным.
На плацу уже кипела работа. С пленными не церемонились: кое-кто схлопотал за нерасторопность, но били без фанатизма, больше для порядка. Из семерых задержанных бросался в глаза подросток лет шестнадцати, точнее, его внешнее сходство с вожаком группы – они явно были близкими родственниками. Сталкеров построили в шеренгу, и майор неторопливо прошелся вдоль нее, вглядываясь в лица пленников, ненадолго задержавшись напротив мальчишки:
– Что такие симпатичные мальчики делают в нехороших местах?
Паренек набычился, открыл рот, чтобы чего-нибудь сдерзить, но майор только усмехнулся.
– Знаю-знаю… Давайте его в мой кабинет, – махнул он сержантам, краем глаза отметив, как побледнел старший группы: этот явно был готов «сотрудничать».
Через считанные минуты раскрутилась на всю катушку оперативно-следственная машина: задержанных заперли в разных камерах, поодиночке выдергивая на допрос. Их личности устанавливались одна за другой, и за них тут же брались мужчины с холодными пронзительными глазами на незапоминающихся лицах. Мальчишку продержали полчаса с каким-то мутным типом, который с нездоровым интересом поглядывал на своего юного сокамерника, после чего отвели в комнату к майору.
– Я с вами говорить не буду, – с порога заявил мальчишка следователю. – Я несовершеннолетний. Любой допрос – только в присутствии законного опекуна или органов опеки!
– Единственный твой опекун под следствием, – спокойно отозвался майор, показывая глазами на стул. – А опека нам не нужна: мы военная организация. Пойдешь под трибунал как взрослый.
Мальчишка присел, нахохлившись.
– За проникновение в запретную Зону и незаконное ношение оружия – тебе за глаза хватит. Не хочешь говорить – нам же проще. – Майор углубился в бумаги.
А тот все сильней хмурился и молчал, поджав губы, как пленный партизан.
– Тебя, дурака, скорей всего пожалеют по малолетке. Может, даже условно дадут, – поднял глаза следователь. – А брату твоему светит пожизненное.
Губы у мальчишки дрогнули, и майор добавил:
– Если хочешь, я вам сегодня устрою свидание.
Мальчишка подозрительно захлюпал носом.
– Знаешь, что самое поганое, Тимофей? – прищурил глаза следователь. – Твой брат, заменивший тебе отца и мать, проведет всю оставшуюся жизнь в камере смертников. От звонка до звонка, до глубокой старости. И жизнь его будет чудовищной, пока он не умрет больным, свихнувшимся стариком. Но страшней всего его будет жрать изнутри мысль, что он бросил тебя здесь одного. Не уберег, не защитил, как обещал вашей матери перед смертью, и все, ради чего он в лепешку расшибался, пошло прахом, потому что ты покатился по наклонной. И он будет выть от бессилия каждую ночь, а ничего уже не поправишь. – Следователь пристально посмотрел на подростка: – А ты-то сам сможешь жить с таким грузом на плечах, а, Тимофей Алексеевич?
