Ознакомительная версия.
— Ну, а ты чего думу старую гоняешь?
Стародумов растянулся в улыбке:
— Да так вроде и есть. Чего ж там еще?
— Понял… Рассказываю. Во-первых. Маховик углов прицеливания у вас и так — «на четыреста», это — дальность прямого выстрела СВД, вернее, четыреста сорок метров, если я ничего не путаю. Следовательно, не хрен вообще его трогать в условиях леса и города. Вот когда будут дистанции — тоды и крути. Второе. Боковые поправки тоже не хрен лапать. Пусть стоит, как пристреляли, — здоровее будут. Тем паче — на таком расстоянии…
— Аркадьич, ну, ты нас, прямо как того чукчу, опустил! Ваще ничего руками не трогай. — Серега с Вовой, не уловив тонкости момента, откровенно развлекались.
— Не перебиваем командира! Записывать заставлю.
Ага, Жихарь, интересно тебе?! Не усидел на попе — засветился. Ну-ну… Сейчас огорошу, подожди чуток.
— Продолжаем. Третье и последнее. О чем, собственно, и разговор… Я изначально имел в виду — как осуществлять прицеливание. Не по наставлению, а по сути. Уловили? Ладно… на примере. Вернее — рассказываю… Ни в коем случае нельзя целиться в человека. Нельзя даже думать о нем как о мишени. Тупо о нем — забыть и никак — не думать! Выключить эту функцию в мозгу. Если позволяют кратность прицела и дистанция, нужно целиться в элемент одежды, в деталь экипировки, в цветовое пятно на крайний случай. Если далеко — в силуэт. Но абстрактно! Не в человека! Не думать вообще о нем как о личности, о солдате, духе[29], враге. Просто — никак. Полный мороз в голове… Ясно?
Только сейчас заметил, насколько пристально и внимательно меня слушают. И лица — серьезные, все хиханьки — словно ветром сдуло. Даже мой зам, кажется, сражен… Ну, и шо, хлопчику, пэрэвирыв?
— А для чего — так? Это что, мистика какая?
— Вова! Нас всех учили в одно время. Ну, может, нашего старлея чуток позже. Тогда, ты помнишь, не было такого слова, как «мистика». Мы жеть — материалисты, забыл, что ли?! Значит, мысля что? Правильно — материальна! Уловил, старик?!
Народ продолжал осмысливать.
— Браты, если серьезно, я не знаю, почему — так. Вернее, догадываюсь, а точно не знаю. Но — работает. Поэтому. Принял решение валить — вали! Но не воспринимай цель как живое. Все просто. Чуток потренироваться, и начнете делать зарубки на прикладах. Говорят, с ними хорошо в плен принимают — по-доброму.
Смеются. Это хорошо. Значит — запомнят.
Вова решил добить все, что знал, до последнего:
— Это — понял, Кириллыч. Я чего-то думал, что ты про коленку расскажешь…
— Какую еще, бля, «коленку»?
— Ну, типа, бацнул в ногу, его вытаскивать — ты следующего…
— Угу, понял: «К вечеру батальон, прыгая на одной ноге, потянулся на юг».
Хоть и весело всем, а глазенки-то — горят. Ладно…
— В общем — так. Объясняю один раз. Сами напросились — теперь не обижаться. Уговор?
Прижухли чуток. Хорошо…
— Про коленку. Сомневаюсь, что в жизни вам попадутся такие пляжные условия. И уж тем паче, что вам позволят сделать более чем два выстрела. Скорее всего, в обратку вы наверняка получите срочную бандероль из тяжелого гранатомета, типа немецкого «Бункера»[30], а вероятнее, схлопочете в сопатку из самой навороченной в мире контрснайперской винтовки — 125-мм танкового орудия.
О колене как цели — просто молчу. Жизнь не кино — ведь это вы на собственной шкуре прочувствовали. Если стрелять, то — в низ живота. Пулевое ранение в мочевой пузырь да сквозь пластину броника дает на редкость феерический болевой шок и очень хреновую транспортабельность — человека четыре, плюс плащ-палатка или носилки. В полевых условиях пулевое в брюшную — почти всегда — вилы, только не сразу. Ну, если, конечно, не задели аорту — слева или печень — справа. Ну, это — так… Запомните, пацаны, — вы не снайперы, в том понимании, какое обычно в это слово вкладывают. Вам ими только надо будет стать — скоро будем в городах рогом упираться. Пока вы обыкновенная пехота, только вооруженная более мощным и точным, чем «калаш», оружием с оптикой. Не более того! Но и это — не главное. У снайперов сама стрельба — дело третье или даже четвертое. Суть снайпера — в умении вычислить время и место, скрытно выйти на расстояние точного выстрела и потом благополучно вернуться живым, по заранее проторенной тропе. Разведка, целеопределение, выбор и осознанное создание своей позиции, маскировка и постоянный анализ — вот что такое снайпер! Плюс — нервы из проволоки, соображалка, как Антошин компьютер, и терпение, как у морской водоросли, а уж потом — стрельба, винтовки, прицелы и орден — во всю грудь.
Братишки — глазами жрут. Жихарев тоже — под впечатлением. Закрепим…
— Ладно, занимайтесь. Юра, вам еще час на стрельбу… Они у тебя с одного глаза стреляют?
— Да…
— Ну ты даешь! Отставить на хрен — сразу с обоих. Пусть с пупушка глаз ставят… Народ! Не тормозим — это вообще просто. Смотрите. Вы оба — правши. Вот приклад, плечо, локоть, щека… Вот прицел, вот правый глаз. Оба глаза — открыты. Сектор воспринимаешь как бы левым, а непосредственно прицеливание осуществляешь — правым. Как внутри головы — переключатель. Понятно? Попробуйте! За полчаса практики врубитесь, ничего сложного. Зато в деле никогда не будете слепы.
Третий загруз подряд моих в общем-то простых мужиков поставил по стойке смирно. Так, глядишь, бойцы и честь начнут отдавать. Теперь наш зам…
— Брат, ты ведь должен знать: туннельное зрение — ломать любыми средствами и без всякой жалости. Стрельба с одного глаза через оптику — самый короткий путь к «туннельке». Яволь?
— Есть, командир. Не вопрос — сделаем.
Отошли чуток, как бы провожая меня. Глянул, пацаны своим увлечены. Не выдержал:
— Ну, и че, душара, — проверил?
Старлей улыбнулся, скорчившись от боли в разбитых губах.
— Святое дело, Аркадьич, нам же вместе — ходить…
— Юр, в понятиях — не путайся, хорошо?! Это мне с тобой — «ходить», а тебе — «с нами», уловил разницу?
— Легко! — он опять перекошенно улыбнулся… — Ты больше народ так не грузи, с наезда. Сейчас репу почешут и пойдут назад за автоматами.
— Ничего, десантура — она к побоям привычная… — Помолчал и решил еще разок шпильку сунуть: — Ну, и не пехота, конечно…
Жихарь с интересом посмотрел на меня:
— Не любишь ВДВ?
— Хех! Кто ж вас любит-то, Юра?! Вернее, раньше — не любил, по горячему еще. Сейчас мне похер, кто — откуда. Да и пацаны, сам понимаешь. Проехали, короче…
Он чуток помолчал, по своему обыкновению, и спросил:
— Кирилл Аркадьич, скажи честно, откуда ты все, что рассказывал, знаешь?
Ознакомительная версия.