Спекшиеся губы неохотно разомкнулись, с них сорвался тихий, обреченный стон:
– Учитель!
Холодный душ на время привел его в чувство. Он стоял на ледяном кафеле, чувствуя, как вода стекает по спине, как мокрые пряди липнут к щекам и лбу, и понимал, что глазам тоже уже холодно. Горячих капель больше не было. Вернулись самоконтроль, уверенность, спокойствие. А их искусственное происхождение – это нестрашно, это не надолго. Всего на пару часов. Больше не понадобится.
Кирилл вышел из ванной комнаты, на ходу вытирая волосы, улыбнулся только проснувшейся матери, вежливо отказался от завтрака и ушел в комнату. Через десять минут, наскоро просушив волосы феном, он стремительно сбегал по лестнице.
На улице лил дождь. Первый настоящий дождь в этом году. Задержавшись под козырьком парадной, он вытащил из кармана мобил и не глядя набрал знакомый номер.
Ответили не сразу. Впрочем, шесть утра…
– Я слушаю, – раздалось наконец в трубке.
– Это я, – быстро выпалил Бекасов, при звуке недовольного голоса на миг растерявший все самообладание.
– Я заметил, – ядовито отозвался Дориан. – Что у тебя случилось, Велес, что ты решил позвонить мне в такую рань?
– Учитель, мне нужно срочно с вами встретиться и поговорить. Это очень серьезно и очень важно для меня.
– И настолько же срочно, как я понимаю? Хорошо, приезжай ко мне на Вяземский.
– Простите, учитель, я хотел бы встретиться на нейтральной территории.
Несколько секунд тот молчал – то ли придумывал, что сделать с учеником за такую наглость, то ли и в самом деле подбирал более подходящее место.
– Я надеюсь, это и в самом деле так срочно, важно, серьезно и обязательно на нейтральной территории. Приезжай в ресторан "Gradalis" на Каменный остров. Я буду там через час.
– Почему здесь? – только и спросил Коста, глядя мимо Теодора на идущий по Неве лед.
– Из моих точек эта – самая близкая к нашей цели, – пожал плечами немец. – Тебя не пугает перспектива замерзнуть?
– Я не мерзну, – так же лаконично отозвался крылатый. – Невидимость сделаешь?
– Разумеется.
– Расскажи мне про него. Про твоего воспитанника.
– Я бы не стал так его называть. У парня сложный характер и непростая судьба, но он обладает стальным стержнем и несгибаемой волей. Пока что я не выходил на прямой контакт, только несколько раз заглядывал в его сны. Он и без моих предложений и подсказок уже решил менять мир.
– Какими методами?
– Пока что – не самыми правильными. Но он скоро будет готов для контакта, а после него я уже вплотную займусь его воспитанием.
– Если он подойдет, – отметил Коста.
– Он подойдет, – с непоколебимой уверенностью бросил основатель Братства. – У тебя уже есть кандидатура?
– Было несколько. Не подошли. Одного пришлось убить.
Хмыкнув, немец умолк.
Они шли по пустынной, мокрой улице и, наверное, странно смотрелись бы рядом, если бы Коста был видим. Теодор – среднего роста, со своими резкими чертами лица и взглядом потомственного арийца, одетый в кожаный плащ покроя середины двадцатого века, и Коста – высокий и длинноволосый, обнаженный по пояс. Но одинокий пешеход в плаще внимания не привлекал.
– Ты получал какие-либо вести от Кейтаро-дону? – решился все же спросить крылатый.
– Нет. Я пытался связаться с ним по своим каналам, но он мне не ответил. Либо отошел от дел, что вряд ли, либо получил свободу…
– …что еще менее вероятно.
– Либо считает ситуацию в Петербурге слишком малозначимой, чтобы уделить ей свое внимание.
– Думаю, это не так. Я что-то ощущаю. Нет, не его присутствие, но что-то неуловимо похожее. Возможно, он просто следит за нами, присматривается к происходящему.
– Делает свои загадочные выводы и продумывает, как можно сыграть нами поизящнее, – закончил Теодор.
– Именно. Я не исключаю даже того, что он сам найдет ученика. Не думаю, что разговор у озера остался для него тайной.
– Как и встреча в ноябре, когда я сказал, что нашел кандидатуру.
Перебрасываясь фразами и периодически договаривая друг за друга, они дошли до ограды парка.
– Придется подождать. Я не знаю, в котором часу у них начинаются занятия, решил на всякий случай прийти к самому началу.
Коста равнодушно пожал плечами, и спокойно опустился прямо на мокрую землю. Струи дождя стекали по его коже, по плечам, лицу, опущенным векам, длинные волосы частично прилипли к спине, частично – падали на грудь. Глядя на темные, тяжелые от воды пряди, Теодор решил все же задать давно мучавший его вопрос:
– Тебе волосы не мешают?
– Нет, – последовал краткий ответ.
– Кромки твоих перьев острее лезвия, – не отступал немец. – Как ты не обрезаешь ими себе волосы?
Коста открыл глаза, чуть качнулся вперед, выводя левое крыло перед собой. Подхватил с земли какую-то ветку, хлестнул по перу – веточка распалась на две части. Разрез был идеальным. А потом крылатый внезапно положил на кромку перьев ладонь и сильно, с нажимом провел.
Обычно невозмутимый, сейчас Теодор едва сдержал гневный возглас. Это в старинном кино герои-идиоты каждый раз, когда нужна кровь, режут себе ладонь, причем почему-то всегда правую. Как они после этого держат меч, режиссеры почему-то не задумываются. А тут этот крылатый… герой туда же.
Разумеется, в следующее мгновение немец вспомнил и о регенерации "напарника", и о том, что глупостей тот обычно не делал. По крайней мере, таких. А крылатый спокойно отнял руку от бритвенно-острой кромки и показал Теодору ладонь. Без единого следа пореза.
– Я не могу намерено причинить себе вред, если того не требует выполнение миссии, – спокойно ответил он на непонимающий взгляд основателя Братства.
– Хоть кто-нибудь, кроме тебя и твоего создателя, знает все детали твоего проклятия? – не сдержался немец.
– Да. Кейтаро-дону, – спокойно отозвался Коста и вновь закрыл глаза. – Скажешь, когда твой избранник появится.
Холодный дождь и ветер – более мерзкое сочетание погодных явлений Олег себе представить не мог. Резкие порывы вырывали зонт из рук, и тогда на юношу обрушивалась очередная порция отвратительно ледяной воды. Казалось, природа отыгрывается за последнюю неделю, упоительно теплую и солнечную.
От общежития до третьего корпуса идти было около полутора километров, и Черканов успел промокнуть почти до нитки. Мысленно призывая все проклятия на голову контрольщиков из "Overtown", которые расслабились за неделю, а теперь никак не могли совладать с этим стихийным бедствием, он свернул с главной аллеи и решил срезать по тропинке. Разумеется, воды на той тропинке было по щиколотку, но не сказать, что на алее было лучше. Да и ноги он все равно уже промочил, так что терять было нечего. Зато до корпуса быстрее дойдет.
