Странную, пошатывающуюся фигуру Олег заметил не сразу. А когда заметил – позволил себе злорадно ухмыльнуться.
Краса и гордость медицинского факультета, красавец и спортсмен, похититель женских сердец и объект жгучей неприязни Олега, Кирилл Бекасов выглядел так, будто только что выбрался из трущоб, где пил, не просыхая, дня три-четыре. Юношу мотало из стороны в сторону, взгляд его был безумен, темные волосы склеились в сосульки и некрасиво липли ко лбу. Стильный плащ порван на плече, рубашка потрепана и полностью утратила свой изначальный светло-бежевый цвет, а обычно начищенные до блеска модельные ботинки имели такой вид, что ими побрезговал бы даже самый распоследний нищий.
Однако желание посмеяться над обидчиком, с которым так тепло общалась Марина Велагина, мгновенно пропало, стоило Олегу поймать взгляд Бекасова. В этом взгляде смешались боль, страх, отчаяние, ненависть и глубокая детская обида. А когда Черканов разглядел, что сжимал Кирилл в правой руке, ему и вовсе захотелось оказаться как можно дальше от безумца с пистолетом.
– Который из них?
– Тот, который трезв, – почти оскорбленно отозвался немец. Коста же присмотрелся к шатающемуся парню – и вдруг резко отступил назад.
– Считывай его! Быстрее!
Оставшаяся с военных времен привычка повиноваться приказам, отданным в такой форме сработала без осечки. Теодор разделил сознание на два потока, мгновенно выстроил схему и проник в сознание юноши, и только после этого понял, что именно и почему он делает. Но останавливаться было уже поздно – буря чужих эмоций и несвязных мыслей, изредка перемежающихся обрывками какой-то информации, накрыла его сознание.
Он словно только этого и ждал. Остановился, с тенью удивления глядя на потенциального теодорова воспитанника, рухнул на колени и рывком поднял правую руку на уровень виска.
В дальнейших приказах немец не нуждался. За последнюю секунду он не сумеет выжать ни капли информации, а находиться в чужом сознании в подобный момент – нет уж, увольте. Ни удовольствия, ни пользы, одни сплошные проблемы.
– Учитель… – прошептал Бекасов, падая прямо в грязь. – Учитель, за что?
А потом поднял руку, приставил пистолет к виску и нажал на курок.
Отвернуться Олег не успел, и теперь оцепенело взирал на разлетевшиеся вокруг осколки черепа, мозги и льющуюся в раскисшую землю кровь.
Что-то настойчиво толкнулось внутри черепа. Он ощутил непреодолимое желание что-то сделать, вот только что? Словно бы одержимый чужой волей, Олег медленно повернул голову и его взгляд наткнулся на левую ладонь самоубийцы. На светлой коже, так нелепо выделяющейся среди грязи, мозгов, костей, и еще каких-то не поддающихся идентификации частей человеческого тела, лежал терабайтовый микрочип.
Черканов сам не знал, почему поступил именно так. Преодолевая тошноту, подступившую к горлу, он пошарил в кармане, нашарил магнитный ключ на длинной цепочке и осторожно бросил его в сторону трупа.
Седьмая или восьмая попытка увенчалась успехом – ключ лег на ладонь, чип с почти неразличимым щелчком прилип к магниту. Олег все так же осторожно подтянул его к себе, тщательно вытер от налипшей грязи и убрал в карман брюк. После чего вытащил мобил, набрал короткий номер и дрожащим голосом сообщил о найденном трупе.
– Чип он взял по твоей воле, – Коста не спрашивал, Коста утверждал.
– Разумеется, – не стал отрицать немец. – Вполне возможно, на этом чипе есть важная информация.
– Мне не нравится твой избранник.
– Он и не обязан тебе нравиться.
– Он уже подгнивший изнутри. Будет хуже Братства.
– Это тебе сейчас так кажется. Посмотрим, каким он станет через год-другой, когда я с ним как следует поработаю.
– Посмотрим. Если Кейтаро-дону одобрит.
– Если Кейтаро-дону хотя бы появится – тогда и будем думать, одобрит он или нет! – раздосадовано бросил бывший Повелитель.
Коста пожал плечами и направился к выходу из парка.
Все же странно они смотрелись – старомодно одетый, но все же похожий на человека Теодор и обнаженный по пояс крылатый демон возмездия.
Они уходили, а за их спинами уже суетились люди, не обращающие никакого внимания на посторонних, выла сирена на крыше полицейского флаера, в стороне врач поил бледного Олега успокоительной микстурой. А в бурой грязи, смешавшейся с кровью, остывало тело хорошего парня Кирилла Бекасова, который хотел сделать этот дерьмовый мир хотя бы чуточку менее дерьмовым. Но он посмел докопаться до правды, а таких в живых не оставляют. Теперь хороший парень был мертв, и на это всем было пока что наплевать.
Всем, кроме вздрогнувшего от неожиданного сердечного спазма первокурсника с факультета психологии, который тоже хотел сделать мир лучше и докопаться до правды. Вот только шансов у него было совсем немногим больше, чем у мертвеца. Потому что кое-что Теодор все же успел считать из памяти Велеса.
– И кто же из них вы? – во взгляде Командора читалась некая странная, почти неуловимая, светлая, но одновременно щемящая и будоражащая душу грусть. – Стас или Олег? Или оба вместе?
– Не притворяйтесь, что не поняли, – не менее грустно посмотрел на него седой. – А вместе? Любопытный вариант…
– В общем-то, понял. Но некие сомнения все же присутствуют. Хочу узнать вашу историю полностью, пока что вы рассказали недостаточно. Мне, кстати, очень жаль Кирилла. Мальчик был гением, сумел понять многое…
– Слишком рано понял. Это его и погубило.
– Видимо так, – не сдержал вздоха Илар. – Что ж, вернемся к нашим баранам. История странная и почти непонятная. Тем более неясно, кто такие Теодор, Кейтаро-дону и Коста. Точнее, личность Косты сомнений не вызывает, Константин, о котором вы упоминали, но как он стал тем, кем стал? Кто обладает силой настолько изменить человеческую сущность, кроме великих магов, которых на вашей планете просто нет – это я выяснил в первую очередь.
– Я ведь не закончил… – несколько странно усмехнулся собеседник. – Это еще только начало.
– Естественно, – Командор устало потер рукой лоб. – Но я хочу четко понять, как вы смогли достичь недостижимого. Пока предпосылок для этого я из вашего рассказа не вижу, при всем желании. Да, несколько групп молодежи, желающей странного. Но сколько таких групп существовало в разных мирах! И ни одна не достигла успеха. А если достигала, то изменялась и становилась своей противоположностью. Размышления Кирилла хорошо это иллюстрируют. Он был полностью прав.
– Прав, – согласился седой, продолжая так же странно усмехаться. – Путь был тяжел и страшен, он имел свою цену.
