У самых ее истоков стояла Римская Империя, которая при императоре Константине была разделена на Восточную и Западную. Тому предшествовали тяжелые времена. Империя захлебывалась в интригах, борьба за престол велась кровавая и бесчестная. Правитель пожелал сделать столицей город Византий: расположение города благоприятствовало торговле, а главное, это позволило бы Константину укрепить свою власть, буквально воссоздав центр, полностью подвластный ему, отгороженный от злопыхателей и соперников. Это было время не только политических перемен, но и духовных. Христианство из гонимого верования превращалось в официальную религию. Таким образом, Византий, иначе — Новый Рим — или же Константинополь, стал не только столицей державы, но и столицей христианства.
Постепенно Восточный Рим становился самостоятельным государством. Взрослеющая Византия впитала все лучшее, что было в прежней Римской Империи, не погнушалась опереться на греческую культуру, и вскоре окончательно сформировалась как отдельная политическая единица. Но в то же время, соседство с древним, могущественным Римом не давало покоя жителям Византии. Противостояние глав церквей, старающихся расширить зону своего влияния, сплелось с борьбой за власть. Войны ослабили распавшуюся Римскую Империю. Византийцы, уставая от распрей, тянулись на Запад, к воссоединению с соседями. Из-за этого нередко вспыхивали бунты, подрывающие авторитет правителя. Тем не менее, распространяя христианство, Византия заручалась поддержкой варварских племен, делая их своими союзниками, тем самым укрепляя свои границы и даже расширяя их.
Но если мудрые правители приводили страну к процветанию, глупые и неудачливые погружали в упадок. Так Византия лишилась сирийских земель, проиграв их в битве арабам, Египта, большей части Северной Африки.
При правительстве династии Комнинов, чей потомок Мануил I правил и ныне, Византия пережила новый рассвет. Войнами они вновь обогащали себя землей, а также ставили перед собой высокую цель: уничтожить Западный Рим. Им казалось, что пока тот существует, над Византией довлеет злой рок вторичности. Осуществить желаемое до сих пор им не удалось. Мануил же разменял седьмой десяток, и политика его интересовала уже в меньше степени, нежели астрология, что давало пищу для сплетен и осуждений.
Как бы там ни было, но Византия с ее богатой историей, смешавшая в себе культуру Рима, Греции, прикормленных и порабощенных народов, пережившая несколько расцветов и несколько упадков, была все еще велика и прекрасна. И она встречала с распростертыми объятиями идущих по ее дороге двоих людей — женщину и мужчину.
Как и полагала Элиана, дороге подвластно многое. Она щедро дарит чудеса и раскрывает тайны, но оставляет их себе, как только путь скитальцев подходит к завершению. Едва впереди показались стены Константинополя, они будто забыли всё, что случилось в том, другом мире, пролегающем между монастырем Святой Екатерины и столицей Византии. Нахлынули воспоминания об обидах и горестях, обо всем, что они принесли друг другу, но лишь не о том, какое наслаждение обрели вдали от условностей своих невидимых клеток.
Пройдя в ворота, они обратились к одному из стражников. Тот был хмур и недоволен появлением чужаков, но за определенное вознаграждение выслушал их. Узнав, кто они и откуда (а Натан бен-Исаак приказал отвечать правдиво), стражник удивился и сказал, что начальник всем дал распоряжение относительно новоприбывших, которые назовутся этими именами, задержать их со всем почтением. Элиана и Закария были крайне удивлены, но не подали виду. Лишь проверили, на месте ли их оружие, и не собираются ли у них забрать его. Но им и впрямь не доставили неудобств, напоили и накормили с дороги, позаботились о лошадях, и не прошло часа, как за ними пришел незнакомец. Он был полный, с женоподобной фигурой, его лысая голова блестела на солнце так же, как крупный горбатый нос, тяжелые мешки под глазами были увлажнены не то непроизвольными слезами, не то потом.
— Идемте, — не представился он, и тяжело отдуваясь, направился к повозке, на которой прибыл. — Лошадей оставьте.
Переглянувшись, Элиана и Закария последовали за ним.
Каково же было их удивление, когда лысый незнакомец привел их во дворец. Закария чувствовал себя напряженно и недоверчиво косился на стражу, но Элиана вспомнила, что и Натан бен-Исаак служил звездочетом при султане Нур ад-Дине, возможно, местный представитель Созидателей тоже прислуживает императору.
Воспоминание отозвалось ноющей болью внутри, и она на миг прижала руку к животу. Этот жест никогда не был ей свойственен, но почему-то так она ощутила поддержку. Больше, чем если бы попыталась взять за руку ее спутника. Вероятней всего, он бы попросту оттолкнул ее…
Дворец поражал своим великолепием и роскошью. Зодчие и скульпторы вложили свои души в окружающее великолепие, превратив каждую колонну, свод или стену в произведение искусства. Маняще блестела позолота, богатая плитка украшала пол. В самом дворце находилось несколько фонтанов, где звенела чистейшая вода, от которой веяло прохладой и свежестью.
Они поднялись по длинной лестнице на башню. У дверей стояла стража, которая не шелохнулась, когда лысый постучал в дверь. Услышал ли он ответ или нет, но посторонился, пропуская своих спутников внутрь. Когда Элиана и Закария вошли, дверь за ними закрылась. Они очутились в округлом зале на самой вершине башни. Над головой был высокий свод. Огромные окна располагались по всей окружности, и возле каждого из них был установлен особый прибор — астролябия, служащий для наблюдения за звездами. По центру зала стоял стол, возле которого находилась армиллярная сфера — схематическое изображение небесной сферы, состоящей из нескольких пересекающихся дисков. На столе же было развернуто несколько чертежей звездного неба, и тома научных трудов астрономов.
За всем этим они даже не сразу заметили пожилого мужчину, склонившегося над бумагами. Теперь же он выпрямился и смотрел на них. Его лицо было изможденным, седые волосы обрамляли плешь, но взгляд был проницательным и живым, как бывает в молодости.
— Значит, это вы. Как же я рад! — он обошел стол и приблизился к ним.
Закария отступил на шаг и, не задумываясь над своими действиями, сдавил рукоятку сабли.
— Это вам не понадобится, — мягко произнес незнакомец. — Вам оставили оружие, как вы заметили, поскольку нам не придется им воспользоваться. А вы…
Он повернулся к Элиане, и она сама удивилась тому, с какой теплотой он на нее смотрел:
— Я вижу, ваш долгий путь не был пройден зря. Что ж, не хочу держать вас в неведении. Да, я принадлежу к сообществу Созидателей, как и вы, но занимаю несколько иное положение. По большому счету, я состою в совете, о котором вам, наверняка, сообщали. Нас называют старейшинами. А так же, совмещая великое и малое, я являюсь правителем этой прекрасной страны.
