Элиана накрыла голову руками. В ушах нарастал шум, словно тысячи голосов звенели одновременно. Одни кричали, другие шептали.
— Все ложь, — не слыша его, продолжала она, — всё, что вы даете людям — всего лишь пища для самообмана.
— Для самопознания, — жестко перебил ее Мануил.
— Учитель просто использовал меня, как алхимик — мышей для своих жутких опытов! Я стала его орудием!
— Ты стала его детищем!
Созидатель вздохнул, успокаиваясь и вновь подошел к ней. Чуть приобнял:
— Идем, я покажу тебе кое-что. Думал, сейчас еще не время, но тебе это необходимо. Пойдем же.
Элиана безвольно подчинилась. У нее не осталось слез оплакать то, что случилось с ее жизнью в одночасье. Хаос из мыслей разрывал голову на части. Ее убеждения и сомнения спорили, затмевая разум. То, что сделали с ней в прошлом, когда она была беззащитным ребенком, который не мог себя защитить, разве было хуже того, что случилось теперь? И дитя, которого она хотела, зачатое вопреки всему от нелюбимого мужчины, лишь затем, что ее убедили, заставили поверить в судьбу, которой вовсе нет…
Созидатель Мануил вел ее куда-то, придерживая за локоть. Сквозь окутавший ее туман Элиана увидела стоящего неподалеку Закарию. Но тот остался на месте. Его не приглашали.
Они вошли в зал, где было душно и прохладно. Окна были плотно закрыты тяжелыми полосами ткани. Полумрак разгоняли тонкие лучи, проходящие сквозь оставленные между шторами щели. Элиана утерла слезы, с удивлением глядя на то, сколько здесь было людей. Они сидели на скамейках по кругу, под стеной, и поднялись навстречу Мануилу. Тот приветствовал их взмахом руки. Элиана почувствовала себя скованно, ей захотелось закрыться. Вокруг было столько господ в красивых и богатых одеждах, молодых и седых, и все они, вероятно, посмеются сейчас над бедной глупой еврейкой, чья жизнь — сплошной обман.
— Други мои, верные соратники, братья, — Мануил остановился по центру зала, где плиты, которыми был выложен пол, смыкались в красивом узоре. — Пред вами не просто женщина, прошедшая долгий путь.
Элиана закрыла лицо руками. Лучше бы она провалилась сквозь землю. Лучше бы умерла немедля, пораженная молнией.
— Пред нами стоит Мать, избравшая веру, как своего целителя. Та, что дарит жизнь. Она познала свою миссию и с честью вынесла на своих плечах. Этому нам всем еще стоит поучиться у нее.
Сквозь шум в ушах Элиана расслышала последние слова. Испытывая недоумение, она медленно отняла руки от лица. Нет, Мануил не смеялся. Он смотрел на нее с восторгом и благодарностью.
— Ты доказала, что мудрее и честнее всех нас, погрязших в сомнениях. Твоё дитя станет символом нашей веры, нашей правоты, нашего стремления и будущего. Мы дадим этому ребенку имя Фидес,[23] отныне вы под нашей защитой. Ты — великая женщина. Ты — ключ Эдема.
Элиана все еще пребывала в растерянности, когда вдруг окружающие мужчины двинулись к ней.
— Приветствую тебя, сестра, — теплая ладонь легла ей на локоть. Мягко сжала.
— Приветствую тебя, сестра, — господин с серебряными волосами с почтением поцеловал ее в лоб.
Они повторяли это один за другим, их взгляды были полны тепла и признательности, словно любимая дочь вернулась живой и невредимой в лоно семьи. Слезы высохли в ее глазах и руки сами собой сложились на животе. Но не из желания защититься. Теперь она знала, что ей ничто не угрожает. Встретившись взглядом с Мануилом, она чуть заметно улыбнулась ему.
Однажды маленькая грязная девочка взмолилась о защите. Она устала от побоев и ненависти, сыплющихся со всех сторон. И каждого случайного добродетеля она готова была превознести до небес. Был ли это султан Салах ад-Дин или хозяин Басир, лучник Закария или владыка Нур ад-Дин… За их малое добро она платила сторицей и никогда не чувствовала себя достойной их милости. Но вот она стоит равная среди равных, среди тех, кто сделал для нее больше, чем могут сделать люди. И не чувствует смущения или унижения. Лишь благодарность от счастья быть там, где должна, делать то, что в ее силах.
Воды Аравийского моря. Наши дни
Шум в ушах все нарастал. Зал, в котором собралось множество людей, наперебой приветствовавших ту, что стала Ключом Эдема, внезапно сжался до крошечной клетки и разорвался на тысячи осколков.
Было не светло и не темно. Никак. Пусто и тихо. Хотя нет, это не тишина. Скорее равномерный гул, как на вокзале, где, не переставая, один за другим идут поезда, и уже кажется, что их мерный стук колес — и есть тишина.
— Да очнись же!
Один голос выделился над шумом. Он не имел никаких отличительных черт. Не был ни громче, ни тише. Его трудно было бы назвать мужским или женским, но он был узнаваем. Так спустя несколько секунд можно узнать звонящего по телефону давнего друга, даже если последний раз слышались с ним десять лет назад.
— Вадим. Слушай. Меня.
Он бы с радостью не слушал, но не мог.
— Уходите.
— Алекс ищет тебя.
— Алекс не должен идти за мной. Время упущено.
— Это же не свидание, девочка.
— Убирайтесь!
Закричала не она, закричали ВСЕ голоса, даже его собственный.
* * *
— Убирайтесь!!
— Что он сказал?
— Послал вас нахрен!
— Да к черту! Уберите это! Уберите!
В нос ударил крепкий, сверлящий мозг запах нашатырного спирта. Вадим открыл глаза, и первое время лица вокруг казались ему размытыми пятнами. Постепенно вернулись очертания.
— Что с ним? — спросила Ирэна, наклонившись и рассматривая так пристально, словно собиралась пересчитать поры на его коже.
— Не мальчик, однако, — Алекс подал Вадиму стакан с водой и проследил, чтобы тот все выпил и не разлил. — Да и вы слегка нервозности нагнали.
— Или у него были видения? — мрачно спросил Марио.
— Ага, он теперь у нас предвидит будущее, снимает проклятия и венец безбрачия, — фыркнул Колин. — Что еще придумаете? Или дадите бедолаге подышать?
— Человеку нужен отдых, — хмуро произнесла Сэб, ревностно отодвигая тамплиеров.
Ирэна и Марио, продолжая смотреть на Вадима с недоверием, потоптались на месте и вышли. Едва за ними закрылась дверь, как все слова об отдыхе разбились о суровую реальность. Ассасины столпились вокруг Вадима, и дышать стало почти нечем. Он все еще испытывал головную боль, как после перегрузки, и не отказался бы от глотка свежего воздуха.
— Снова Ника? — спросил Алекс, глядя так же, как недавно — Ирэна. — Она сказала, где находится?
Вадим закашлялся, и вместо ответа кивнул. Ему подали еще воды.
— Да какая разница? — выпалил Колин, оглядываясь на товарищей в поисках поддержки. — Раньше она была дамой в опасности, а теперь мы сами как принцессы, в башне заперты. Это нам с вами нужны рыцари, или на крайний случай дракон, чтобы свалить от грымзы с ее свитой.
