Они сели на мягкую лавку и стали глядеть на озеро, сквозь усыпанные черешней ветви деревьев.
– Как же я устал быть безропотной пешкой, которую двигают все, кому вздумается, – спустя пять минут сказал Кирилл.
– Если ты – пешка, то про себя я вообще молчу, – безмятежно отозвался француз.
Друзья снова замолчали, не зная, что делать и о чем говорить. Впервые за много недель время текло, как ему положено – не быстро, и не медленно.
Среди деревьев появилось движение. Кирилл напрягся и сощурил глаза, готовый к чему угодно. На аллею вышел высокий поджарый дед. В густой седой бороде застрял целый гербарий из листочков и мелких веточек. Увидев Жака и Кирилла, он расплылся в улыбке.
– Боже, новички! – радостно воскликнул дед. – Ну, хоть не зря кусты постриг.
– Садовник? – догадался звездолетчик.
Дед кивнул и остановился в пяти шагах от лавочки. Он бросил на землю какой-то камень, и тот, щелкая и потрескивая, превратился в удобный походный стульчик.
– Давно здесь? – спросил садовник.
– Минут сорок, – пожал плечами Кирилл.
– Какое совпадение! Я тоже сорок! Только лет. Королева предпочитает, чтобы за садами присматривала не только техника, но и знающий человек. Все эти датчики влаги и питательных веществ в почве, конечно, хорошо, но садовник, есть садовник.
– А сорок лет назад кто был правителем планеты?
– Королева, – удивленно ответил садовник. – Двести лет уже.
– А… э… вы ничего не путаете? – поинтересовался Кирилл.
– Да не было здесь никогда других повелительниц! – оскорбился дед. – На самом первом пиратском корабле в Эру Прорыва она была капитаном.
– Что ж она, бессмертна? – приподнял брови Жак.
– Насчет бессмертия не знаю, – хохотнул садовник. – Но то, что она не стареет – будьте уверены. Вот только с новичками последнее время беда. Каждый второй в клетку отправляется.
– Я так и не понял, как она распределяет роли, – сказал Кирилл.
– Она видит правду, чувствует желания, – пояснил садовник с такой простотой, словно это было само собой разумеющимся.
– Если б я чувствовал желания Клауса, – нарушая затянувшуюся паузу, сказал Жак, – я б его, наверное, сам прибил.
Кирилл посмотрел на француза с укоризной.
– Знаю-знаю, о мертвых либо хорошо, либо ничего… но то, что он не станет преданным пиратом, было и ежу понятно.
– Королева не еж, – улыбнулся садовник. – Она ни разу не ошиблась в людях. За две сотни лет ни единого предательства.
– Да ну? – скептически спросил Кирилл.
– Намеренного предательства, – уточнил дед. – Бывало, кто-то по трусости или незнанию не оправдывал ее надежд, но даже вся Земля не сможет дать человеку больше, чем наша Королева.
– Вы осуществили все свои мечты? – невинно поинтересовался Жак.
– Нет, – вздохнул садовник. – Я никак не могу вырастить рощу из красных железных деревьев. Отдельные деревья растут, а роща – нет. Но, заметьте, Королева дает мне такую возможность. А на Земле я на три проросших семечки этого дерева зарабатывал бы полжизни.
– Думаю, вы окупаете свои эксперименты, – обведя рукой шикарный сад, усмехнулся Кирилл. – Честное слово, я завидую вашим устремлениям. Будь у меня в целях что-то подобное, я наверняка был бы счастливее.
– Прекрасно, когда успех в твоих делах как можно меньше зависит от людей, – улыбнулся дед. – А таких целей, где нужны только твои силы и вовсе не осталось.
– Ну почему же? – тут же восстал Жак. – А если альпинист мечтает покорить горную вершину?
– Пожалуй, – пожал плечами садовник. – Но только при условии, что всю амуницию он будет делать собственными руками. Покорить тоже по-разному можно. Один с молоточком и клинышками будет лезть, а другой в шестируком экзоскелете, который вбивает колья на метр в глубину.
– Я на флаере поднялся бы, – кивнул Кирилл. – Только тогда мою мечту осуществил бы конструктор флаера, а не я.
– Это уже детали, – засмеялся Жак и обратился к садовнику: – Вы ведь не переживаете, что экспериментируя с семенами железного красного дерева вы лишаете все объединенное человечество самой красивой и редкой древесины.
– Нисколько. Люди живут здесь, а на всех остальных планетах наши рабы.
После этой фразы садовник перестал нравиться Кириллу. Француз, к его удивлению, согласился с дедом.
– Точно, – хмыкнул Жак. – Я был рабом у собственного правительства, а они, сами того не желая, постоянно платили дань вам, пиратам. – Секунду помолчал и добавил со смешком: – Теперь уже нам.
«Королева – мутант, который отличает правду ото лжи, – вернулся мыслями к первой теме разговора Кирилл, когда француз и садовник заговорили о всякой безделице. – Пожалуй, это объясняет, почему никто не может их обнаружить. Заслать шпиона невозможно». Громов вздрогнул, представив, как десятки хороших парней из спецслужб, прибывшие вербоваться к пиратам, превратились в фарш. Разок даже он подумывал о такой карьере. Но потом представил разговор с отцом и сразу отбросил эту мысль.
Из задумчивости Кирилл вынырнул, только когда садовник протянул ему горсть черешни.
– Возьми, попробуй, – сказал дед. – Вы какие-то странные. Все, кто в сад заходят, сразу черешню начинают жрать, а вы сели и сидите.
– Скучно, – пожаловался Кирилл, взяв из сложенных лодочкой старческих рук три ягодки.
У Жака губы были красными от сока, словно он их намазал помадой. Косточки француз выплевывал в кулак.
– Ну да, – сказал он. – Месяц развлекался с утра до вечера, а тут, бедняга, заскучал.
– Хочу в институт.
– На вакансию какую-то метишь?
– Не раньше, чем разберусь с ублюдками из правительства Тайлы и Spes.
Жак присвистнул, а дед начал собирать стул. На лице садовника застыла какая-то младенческая обида.
– Нет, чтобы на природе посидеть, – сказал он. – Снова к этим железкам бежите.
– У каждого свои радости и цели, – развел руками Громов.
Жак посидел на лавочке еще пять секунд, а затем побрел вслед за другом. Кирилл сплюнул в сторону от дорожки три гладких светло-коричневых косточки и направился к ресторану. Приложив к замку тот же магнитный ключ, Громов толкнул дверь.
Внутри стояли двадцать столов и один синтезатор пищи. Обычная столовка. Хотя меню и, правда, было достойно ресторана. Кирилл не стал выпендриваться и взял две мясных отбивных, овощной гарнир и большой стакан зеленого чая. Жак, налопавшийся на приеме у Королевы, заказал у синтезатора только кофе со сливками.
Когда звездолетчик доел обед, француз еще несколько минут потягивал кофе из миниатюрной чашечки. Выйдя из ресторана, Кирилл и Жак застыли на пороге. На улице стояла звездная ночь. Далекое белое солнце пиратской системы скрылось за горизонтом, уступив право освещать дорожки и сады декоративным фонарям.
