– Так всю жизнь прожрать можно, – пораженно проговорил француз. – Только день был… и уже ночь.
Кирилл хмыкнул и стал взбираться на пологий холм, где жилище Королевы, несмотря на ночь, не потеряло и карата красоты. Друзья прошли мимо дворца и остановились, разглядывая пенящиеся и рычащие от собственной мощи водопады. В искусственном свете их сила казалась еще более дикой и неукротимой.
– И как мы доберемся до института? – спросил Жак.
– Пошли вниз, узнаем, – легкомысленно ответил Кирилл и зашагал по мягкой пружинистой дорожке.
По улицам ходили люди, работали обменные пункты, словно ночь была пустяком, вроде внезапно поднявшегося ветерка. Кирилл заметил группку из четырех женщин. К одной из них льнул мальчуган лет пяти. «Кто они? – спросил у себя звездолетчик. – Пиратки? Верные жены? Боевые трофеи?»
– Эй, что-то я вас не знаю, – сказал мужик, грубо хватая Кирилла за предплечье.
– Я тоже тебя в первый раз вижу, – с силой дернув рукой, ответил Громов.
Мужик пошатнулся и чуть не рухнул, но звездолетчик вежливо его удержал.
– Чем обязан? – широко улыбнувшись, спросил Кирилл.
– Пошел ты, – буркнул пират и свернул на боковую улицу.
Громов пожал плечами и пошел дальше, ища хоть намек на систему общественного или наемного транспорта. Остановив мальчика лет десяти, Кирилл спросил:
– Как добраться до института?
– Новички? – с превосходством улыбнулся пацаненок и, вставив в рот электронную сигару, сделал глубокую затяжку.
– Сигарами не затягиваются, – сделал наставление Кирилл.
– Правила для слабаков, – ответил паренек. – Все, что не перечит Кодексу – можно и возможно. Пойдемте.
Они прошли по мощеному камнем берегу озера и зашли под стеклянную арку. Вниз убегали ступеньки из шершавого мрамора. В подземелье было влажно, но не сыро. Спустившись на полсотни ступенек, Кирилл и Жак увидели длинный ряд монорельсовых вагончиков. Здесь были и трехместные, и шестиместные и рассчитанные на дюжину пассажиров.
– Транспорт для пьяниц и новичков, – пояснил мальчик.
– А детей? – спросил Громов, пытаясь снова осадить пиратенка.
Паренек посмотрел на него и поморщился.
– Ну да, – вяло сказал он. – До четырнадцати лет. Хотя если отец на планете, он сам меня везде на вертолете возит.
– Сто лет на вертолете не катался, – улыбнулся Громов и стал забираться в трехместный вагончик. – Как ими пользоваться?
– На схему станций просто нажимайте, – ответил парень. – Институт в правом верхнем углу.
Жак залез на заднее сидение и нервно поерзал по кожаной обивке.
– Еще увидимся, – сказал Кирилл. – Как тебя звать?
– Стас.
– Спасибо, Стас.
Звездолетчик нажал на синий значок, над которым значилась надпись: «Institute». Двери закрылись, и вагончик превратился в кошмар больного клаустрофобией. Едва слышно заработал электрический двигатель, и транспорт выехал на один из десятка монорельсов, прямыми линиями уходящих в темноту туннелей.
Скорость не ощущалась, но Кирилл мог поклясться, что они несутся со стремительностью пули. Жак позеленел, словно его вращало в учебной центрифуге.
– Ты чего? – спросил Громов. – Кофе отравился?
Жак промолчал. За полчаса пути мимо них всего дважды пронеслись другие вагоны. Похоже, пираты не жаловали подземный транспорт, предпочитая воздушный. Хотя по скорости вряд ли они сильно отличались. А вертолеты, наоборот, летают медленнее.
Вагон остановился и раскрыл двери.
– И никаких денег, – хмыкнул Кирилл. – Чистый коммунизм.
Станция располагалась внутри холма и, чтобы оказаться на свежем воздухе пиратской планеты, друзьям пришлось преодолеть сотню высоких ступеней. Жак слегка запыхался, а Кирилла пронзила боль в правом колене, на которое он частенько падал. «Старею, черт возьми, – подумал он. – Седые волосы, боль в суставах. И это в двадцать семь».
Все мысли вышиб вид на гигантский восьмиэтажный институт. Кирилл едва смог насчитать десяток темных окон. На горящей неярким белым светом крыше стояло не меньше двух сотен вертолетов, флаеров и самолетов.
Кирилл и Жак начали спускаться с холма. Отсутствие забора восхитило звездолетчика, доказав, что в чем-то общество пиратов шагнуло дальше социума объединенного человечества и, тем более, Тайлы.
В Кодексе Королевы ясно было сказано, что если ты своровал у жителя планеты, то ты украл у Королевы. А это карается смертью. То же самое относилось и к испорченному имуществу. На Тайле диктатура имела не менее жесткие правила, но народ, видя постоянные несправедливости, жил в страхе и равнодушии. То ли люди были другие, то ли Рекс третий не справлялся с бременем власти над многомиллионной толпой запуганных подданных.
Друзья прошагали с полкилометра по знакомо пружинящей дорожке и вошли внутрь института.
– Вы к кому? – спросил мужчина лет сорока в белом халате. Перед ним стояло три огромных стола-экрана, где в сотнях разноцветных прямоугольников колыхались точки. Громов догадался, что это план института вместе с его обитателями.
«К Ученому», – чуть не ляпнул Кирилл, но вовремя догадался, что здесь полный институт ученых, а он так и не удосужился поближе познакомиться с командой Шрама.
– К изобретателю, он вчера из рейса с командой Шрама вернулся, – коряво объяснил Громов.
– Лейбон его звать, – хмыкнул мужик. – Сейчас гляну, где он. – Постучав пальцами по столешнице, он ответил: – Четвертый этаж, четыреста двенадцатая лаборатория.
– Спасибо, – сказал Кирилл и подошел к одному из лифтов, возле которого уже стоял Жак.
– И днем и ночью работают, – хмыкнул француз, когда створки закрылись. – Как-то это не по-пиратски.
– Вспомни садовника, какой он пират? – пожал плечами Громов. – Так и эти.
– Ну, наш Ученый…
– Лейбон, – поправил Кирилл.
– Настоящий живодер и разбойник.
Друзья вышли из лифта и двинулись в одно из пяти ответвлений, где номера помещений начинались с четыреста пятого. Впереди открылась дверь, и в коридор вышел Ученый.
– Меня предупредили, – хмыкнул он. – Быстро вы соскучились.
– Обе мои профессии подразумевают неподдельный интерес к технике, – отозвался Кирилл.
Они сделали полсотни шагов и зашли в кабинет без номера. Помещение было завалено распечатками, флэшками, дисками, исписанными от руки бумагами. Сбоку висел огромный экран. Напротив него, по одну сторону стола, возвышались шесть черных кресел.
– Ноги побаливают, потому экскурсию проведем здесь, – сообщил Лейбон, садясь в кресло.
