— Майор, очнись!
Голос Зверева доносился откуда-то издалека, и показался Лесовому ничего не значившим громыханием удаляющейся грозы. Николай посмотрел на своих товарищей — они стояли в расслабленных позах и смотрели на Конрада добрыми, участливыми глазами. Но зачем вмешивается полковник? Его рык начал уже действовать на нервы…
Зверев заглянул Николаю в глаза и отвесил ему оглушительную оплеуху. И сразу все стало на свои места. Перед ним снова оказался не заблудший человек, которого можно и нужно было пожалеть, а злобный и опасный враг. Он сидел на стуле, держась за рычаг, похожий на рукоятку рубильника с эбонитовым шариком на конце, и злобно улыбался. И Лесовой откуда-то знал, что когда Конрад нажмет этот рычаг, то ничего уже не изменишь. Одновременно он видел, что рука злодея уже поползла вниз, и никакое ускорение уже не поможет ему остановить неизбежное.
И тут показал себя полковник. Кажется, он не ускорился, а просто мгновенно переместился с того места, где стоял, к Конраду, схватил его за горло и одним невероятным рывком вырвал у него гортань. Кровь из страшной раны потоком хлынула на черную монашескую рясу, рука, державшая рычаг, ослабла, и Конрад уткнулся лицом в металлическую панель, на которой перемигивались разноцветные огоньки…
— …Что это было? — спросил Николай Зверева. — Что он со мной сделал?
Они сидели прямо на полу, прислонившись спинами к стене. Казалось, вся усталость последних дней навалилась на Николая. Хотелось просто сидеть и лениво перебрасываться словами.
— Как что? — удивился полковник. Он сидел рядом на корточках и брезгливо вытирал своим огромным носовым платком кровь с руки. — Он влез в твое сознание.
— А почему бы ему не сделать этого раньше?
— Очень просто. Здесь установлена аппаратура, усиливающая гипнотическое влияние. Этакая смесь магии и техники. Отсюда при необходимости Конрад мог давать гипнотические установки для всего населения «нового мира». Я слышал об этом, но встречаться с этой техникой до сегодняшнего дня не приходилось. А уж на вас троих мощности усилителя хватило с лишком.
— Почему же он не смог повлиять на вас? — удивился Лесовой.
— Ты не сравнивай свой опыт с моим! — усмехнулся Зверев. — Я слово заветное знаю. Поживи здесь с мое, и ты узнаешь…
— Нет уж, как-нибудь обойдусь и без слова! Но как вы его! — покачал головой Николай. — Я и не думал, что можно ускориться до такой степени!
— Я ведь тебе говорил, что мне нужно просто сильно разозлиться! — ответил Зверев. — Но ты тоже силен! Смог найти вход, который даже я не унюхал! Способности у тебя — дай бог каждому! Я тебе точно говорю — поживешь здесь, через год меня за пояс заткнешь!
— Спасибо, — улыбнулся Николай. — Я уж лучше домой.
— Слушай, Николай! — сказал Стрешнев, сидевший до того с прикрытыми глазами и отсутствующим видом. — Ты какой-то анекдот хотел рассказать, помнишь? Когда Денис про свободу распинался, а ты сказал, что свобода эта виртуальная…
— Точно! — вспомнил Лесовой. — Слушайте. Приходит сын из школы и говорит отцу: сегодня нам на уроке информатики учитель рассказывал про виртуальную реальность. Долго рассказывал, но я так и не понял, чем эта реальность от обычной отличается. Отец подумал и говорит — попробую показать тебе это на примере. Иди к сестре и спроси, согласна ли она за миллион долларов выйти на панель. Потом иди к дедушке и спроси, согласен он за миллион долларов сменить половую ориентацию и отдаться здоровенному негру? Потом все расскажешь мне.
Сын ушел, возвращается через несколько минут и говорит отцу — они согласны. Вот, отвечает ему отец, и вся разница между виртуальной реальностью и обычной. Не понял? — удивился сын. А что здесь понимать? В виртуальной реальности в нашей семье появились два миллиона долларов. А в обычной — дочь-проститутка и дед-педераст…
Несколько секунд все молчали, а потом Леня Полищук потянулся до хруста в мышцах и очень серьезно сказал:
— Не люблю педерастов!
Наверное, их хохот слышен был на поверхности, где все еще гремели выстрелы и падали на мраморные ступени солдаты в форме разных стран, так и не понявшие, за что они идут на убой…
За несколько дней «новый мир» претерпел настоящую революцию. Потеряв разом всю верхушку, которую полковник называл не иначе как «политбюро», второй высший слой «апостолов», Центральный комитет, по его же словам, растерялся, и эта растерянность стоила им поражения. Перед ними никогда не стоял вопрос о выборе нового руководителя, потому что он назначался уходящим из жизни «Конрадом» из числа своих ближайших сподвижников, членов «политбюро», ротация в котором происходила только по естественным причинам, то есть при выбытии его членов на тот свет. «Центральный комитет» уже несколько дней бушевал в Городском дворце, выдвигая все новые и новые кандидатуры, правда, не на роль нового «Конрада» (о таком они не смели и подумать), а хотя бы на роль командующего войсками охраны для отражения наглого нападения «диких».
Они кое-как успели сформировать чрезвычайную комиссию по сохранению порядка и приступили к голосованию, когда в зале заседаний распахнулась огромная дверь, вкатились два станковых пулемета, и огромный человек в военной форме Красной армии скомандовал оглушительным басом:
— Все, господа временные! Кончилось ваше время! Руки за голову, и выходи по одному!
Если бы великан не был бледнолицым, может быть, кто-то из «апостолов» и оказал сопротивление. Но его безупречно белое лицо в сочетании с грозными словами окончательно все перепутали, и никто из присутствующих не понял, почему, произнеся эти слова, гигант ощерился улыбкой, выдавшей отсутствие переднего зуба, что было немыслимо в среде бледнолицых.
Еще раньше были собраны и вынесены в пустыню все запасы отнимающего волю наркотика, называемого «апостолами» зельем джандрашан, и в течение одного дня оно благополучно испарилось под лучами светила. Десантники полковника Зверева вместе с подтянувшимися в облачную зону «партизанами» нашли и разгромили все лаборатории по производству зелья и перебили состоявший исключительно из «апостолов» персонал.
Лишившись ежедневной дозы, «пролетарии» и их надсмотрщики несколько дней пребывали в ступоре, а потом у них наступила ломка, из которой вышли живыми далеко не все. Людям Зверева пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить тех из них, кто оставался на ногах, похоронить погибших.
Когда ломка закончилась и бывшие рабы немного окрепли, стали вспоминаться старые обиды и начались конфликты между «пролетариями» и охранниками. У охранников оставалось еще много оружия, которое не успели отобрать у них десантники и «партизаны», зато «пролетариев» было намного больше, поэтому потери с обеих сторон были огромные. Остановить резню оказалось нелегко, и даже когда она утихла, то и дело в разных местах находили растерзанные тела бывших охранников.
