Лишившись ежедневной дозы, «пролетарии» и их надсмотрщики несколько дней пребывали в ступоре, а потом у них наступила ломка, из которой вышли живыми далеко не все. Людям Зверева пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить тех из них, кто оставался на ногах, похоронить погибших.
Когда ломка закончилась и бывшие рабы немного окрепли, стали вспоминаться старые обиды и начались конфликты между «пролетариями» и охранниками. У охранников оставалось еще много оружия, которое не успели отобрать у них десантники и «партизаны», зато «пролетариев» было намного больше, поэтому потери с обеих сторон были огромные. Остановить резню оказалось нелегко, и даже когда она утихла, то и дело в разных местах находили растерзанные тела бывших охранников.
Во избежание еще большего кровопролития полковник ненавязчиво порекомендовал всем «апостолам» укрыться в Городе, предварительно выведя оттуда «пролетариев», начавших потихоньку грабить бывших хозяев. Бледнолицые последовали совету, как потом оказалось, очень своевременному. Всего через два дня десантники вместе с «партизанами» задержали огромную толпу бывших рабов, вооруженных кирками, лопатами и ломами, которые направлялись к Городу с самыми агрессивными намерениями. Пришлось даже слегка пострелять, повредив конечности самым буйным. Но вряд ли таким способом удалось бы развернуть толпу обратно, если бы не обещание в ближайшем будущем отправить всех по домам. Разошлись все, кроме тех, кому новая жизнь в «новом мире» пришлась больше по душе, чем прежняя земная — нищая и голодная. Но и им сказали, что они вольны выбирать между «старым» и «новым миром», с единственным условием — никого больше не убивать. После этого, дав уклончивое обещание вести себя мирно, разошлись и они. А раненых быстро вылечили с помощью чудодейственного сока грушевидных плодов.
И все равно до наведения полного порядка на этой многострадальной земле было еще далеко. Полковник с доктором проводили целые дни в обсуждении будущего общественного устройства «нового мира» — оказалось, что, кроме бледнолицых, далеко не всех его обитателей можно переселить обратно на Землю. Пытались они привлечь к обсуждению и Лесового, но он категорически отказался — в его планы никак не входило спасение миров с их дальнейшим облагораживанием, и он каждый день требовал у доктора отправить его домой. Вместе с друзьями, полностью с ним согласными. И каждый раз получал один и тот же ответ — твоя миссия еще не завершена, и надо еще потерпеть.
Однажды у Лесового состоялся разговор со Зверевым, который многое прояснил.
— Иван Кириллович, — спросил он у полковника, — объясните мне, почему вы так печетесь о будущем этого никому не нужного мира? Не проще ли перебить всех этих «апостолов», чтобы не затевали больше гадостей, а самим вернуться на Землю? Или вам стало их жалко?
— Дело вовсе не в жалости, Коля, — печально ответил Зверев. — Нельзя убивать всех подряд без крайней на то необходимости. На моей совести и так слишком много грехов, и я не могу множить их до бесконечности. Но это не главное. Дело в том, что я и многие другие просто не можем вернуться домой. Как бы нам этого ни хотелось.
— Почему? — удивился Николай.
— А ты еще не догадался?
Лесовой недоуменно пожал плечами.
— А ведь все очень просто, — сказал Зверев. — Ты здесь совсем недавно. Скажи, какой сейчас на Земле год?
— Две тысячи десятый.
— Две тысячи десятый! — повторил полковник, тяжело вздохнув. — А я попал сюда в сорок первом, и мне было тогда тридцать девять лет. Да плюс шестьдесят девять, что прошли дома с того времени. Вот и посчитай, сколько лет мне будет там?
— Но ведь со временем здесь происходят какие-то чудеса! — возразил Лесовой. — Вам и сейчас на вид не больше сорока пяти!
— Вот именно, что на вид, — грустно улыбнулся Зверев, и Николай вдруг понял, что он действительно намного старше, чем выглядит. — Чудеса происходят только здесь, мой юный друг. Вернуться на Землю я могу только дряхлым стариком — мои предки отличались долголетием, и я могу оказаться там еще живым, — но скорее всего туда брякнутся только мои истлевшие кости… А здесь мы еще поживем! Именно поэтому я хочу восстановить мир на этой земле. Чтобы прожить остаток жизни, не прячась по пещерам, а так, как должен жить любой человек, в мире с окружающими.
— Значит, таким, как Саламбек, не суждено никогда больше увидеть родину? — спросил Николай.
— Живым — да! Но Саламбек — особый случай. Он заявил, что все равно отправится домой. Лучше, сказал он, вернуться на свою землю в виде кучки костей, чтобы их закопали на родине, чем вечно коптить небо в этом гнусном мире, где нет Аллаха. Кстати, ты знаешь, что многие бледнолицые из числа тех, кто попал сюда сравнительно недавно, тоже хотят вернуться? Несмотря даже на ту роскошь, которая их здесь окружает?
— Нет, про это я не слышал! — удивленно ответил Николай.
— Да-а! — задумчиво протянул Зверев. — Далеко не всем удалось заморочить голову! Кстати, насчет того догмата, где говорится о всеобщей смерти как последнем благе… В него не верил и не собирался исполнять ни один «апостол», в том числе «политбюро» и сам Конрад. Такие вот дела!
Вскоре после этого разговора доктор пообещал Николаю, что завтра он с друзьями отправится домой. Но в тот же день случилось такое, что им пришлось на время отказаться от мысли о возвращении. Оказавшийся ночью в пустыне отряд сборщиков плодов наткнулся на большую группу ошеломленных, ничего не понимающих людей, бредущих в сторону океана. Среди них оказалось много детей, в том числе грудных. Если бы сборщики не наткнулись на них, то назавтра они превратились бы в лишенные плоти скелеты. Людей отвели в облачную зону, где Зверев вместе с доктором, принимавшим участие в разговоре через посредничество Николая, подробно допросили их.
Все эти люди оказались жителями Сокола, поселка при Магаданском аэропорту, и никто из них не понимал, как попал в это странное место. Люди занимались своими делами, были на работе, женщины возились на кухне. И вдруг неожиданная потеря сознания, после которой все они очнулись уже здесь.
Пришлось срочно организовывать для них питание и ночлег. С продуктами сложностей не возникло — щедрая планета могла прокормить еще несколько раз по стольку людей, сколько на ней уже жило. Возникшие опасения за грудных детей не оправдались. Груднички жадно сосали мякоть плодов самого разного вкуса, от креветок до апельсина, и ни с одним из них ничего не случилось. Сложнее оказалось с жильем, но в мягком климате облачной зоны никому не грозила опасность замерзнуть, а от возможного дождя для неожиданных гостей выстроили большие шатры, крытые огромными листьями местных растений.
