Ознакомительная версия.
Тащя за руку Катажину, я не удержался и догнал друга. Мы завернули за угол, одновременно распахнули покосившуюся дверь и одновременно взбежали на второй этаж. Росс безнадежно отстал. Ключ лежал там, где ему и положено было лежать - под ковриком. Дверь знакомо скрипнула и легко открылась. Внутри было все как прежде, то есть уютно и по-домашнему приятно, словно я только вчера покинул квартиру. Только пятна плесени на обоях слились и заполнили все стены и было душновато.
Леха прямиком отправился на кухню, Катажина в спальню, а я - в ванную. Мне не терпелось принять душ и почистить зубы. Как ни странно вслед за ржавчиной потекла приятная теплая вода, и я вдоволь нанежился под ее струями.
Когда я вышел, обернувшись полотенцем, они уже распахнули все окна и накрыли в зале стол: тунец в масле, шпроты и бычки в томатном соусе, гроздь зеленых бананов, которую, видно сорвали, не выходя на улицу, еще какая-то трава. Леха красовался в самой яркой летней рубашке, которую только смог отыскать в моем гардеробе. Кроме этого он напялил белоснежные шорты, белые носки и, насколько я помню, мои выходные шлепанцы из буйволовой кожи, которые были ему великоваты. Катажина подобрала что-то воздушно-прозрачное из вещей Татьяны Лавровой, чем привела Леху в боевое состояние, и он снова прилип к ней, явно испытывая мое терпение. Федор Березин как и полагается военному нашел себе армейскую майку и армейские бриджи.
-- Давай! - скомандовал Леха, протягивая мне стакан с водкой.
Мы выпили, закусили. Потом еще раз выпили и еще раз закусили, расслабились и почувствовали себя друзьями, которых объединяют пережитые невзгоды.
-- Я же говорил, все хорошо, что хорошо кончится, -- разглагольствовал Федор Березин, покачивая грязной ступней перед моим носом и кивая на распахнутое окно, в которое заглядывали райские цветы.
Нельзя сказать, что их вид смягчал жару, но в такой парилке даже смотреть на реку было приятно.
-- И то правда, -- с набитым ртом согласился Леха, маслеными глазами следя за Катажиной, которая в конце концов сообразила спрятаться за меня.
-- Ну да, -- буркнул я, недовольный тем, что мне достались старые полосатые шорты и мятая белая футболка, которая, правда, эффектно подчеркивала недельную щетину.
Сфинксы, которые я обычно видел из моего окна, куда-то пропали. Высоченная художественная академия, купол которой обычно царапал взгляд, пряталась под ядовитой шапкой растительности. Даже река была какая-то напряженной и слишком полноводной, словно у нее появились секреты. И вообще, почему-то мне все не нравилось - прежде всего отсутствие жителей. Я невольно подумал о хлыстах.
Никто не заметил, как они появились. Леха поперхнулся - а они уже рядом.
-- Хлыстов мы извели, -- сказал тот, что стоял ближе к окну.
Мне даже показалось, что он в него вошел. Второй находился в глубине коридора у двери, которая была закрыта на засов.
У меня всегда была хорошая реакция: я выбросил перед собой руку, собираясь превратить их в космическую пыль. Дудки! Ничего не вышло! Ладонь даже не нагрелась. Или у цекулов был античоппер, или от жары, усталости и водки я разрядился.
-- Спокойно! - нервно воскликнул цекул у окна. - Мы свои!
За мгновение до этого между нами появилось что-то вроде водяного занавеса толщиной метра три. Сквозь него они смотрелись, как водяные.
Тогда я узнал старшего. Со времени встречи на болоте он сильно изменился: приобрел копченую лысину и естественным путем стал почти черным. Сразу было видно, что настоящий землянин.
-- Гиренчир, -- представился он, подавая самые дружелюбные знаки, то есть махал рукой, улыбался и вообще, производил впечатление близкого родственника.
Голос его прозвучал глухо, как из колодца, и занавес пропал.
-- А я Есеня Нагайцев, -- назвался второй, подходя. - Мы вас давно ждем, -- и почему-то посмотрел на меня.
Он тоже был загоревшим до черноты. Усы у него не росли, и только рыжая калмыцкая бороденка, торчащая, как мочало, выдавала в нем азиата.
-- Здрасте... - Леха пихнул меня в спину своим животом при всеобщем молчании, -- кто это?
-- Друзья... -- ответил я без особого энтузиазма, не зная, что несет с собой их появление. Наверняка ничего хорошего. - Выпить хотите?
-- По маленькой, -- согласился Гиренчир, подходя к столу.
Я уступил место, а Катажина перебралась ко мне на диван. Цекулы расселись между Лехой и Федором Березиным. Надо сказать, что последний вообще не проронил ни слова: то ли испугался - что мало вероятно, то ли не понял, кто это такие.
Одна надежда была на Леху - он-то хорошо знал свое дело: налил по стакану, да ни что-нибудь, а самой настоящей домашней перцовки, крепкой, словно царская водка.
Гиренчир выпил, как воду, даже не поморщившись, только крякнул и проглотил три сардины сразу.
Есеня Нагайцев поперхнулся где-то в середине, но когда поставил стакан, улыбнулся и даже не закусил. Однако глаза у него подернулись влагой и покраснели.
Федор Березин дернул головой и мрачно произнес:
-- Уважаю...
-- Сразу видно, что свои, -- не удержался Леха.
-- Да цекулы они, цекулы, -- сказал я со вздохом.
-- Что с тобой, милый? - уловила мою нервозность Катажина.
-- Не знаю, -- сказал я. - Случится что-то.
Действительно, если бы у меня был выбор, сбежал бы я куда-нибудь за тридевять земель, чтобы не видеть никого, но, пожалуй бы, Росса захватил.
-- Не-а... -- покачал головой Федор Березин. - Не... цекулы не такие. А? - и, вопросительно посмотрев на меня, все понял: -- Чем обязаны-то?
Он почему-то решил, что они опасны, и потом эта чертова стена из воды. У людей нервы не железные. Каждый может сдрейфить.
-- Ты забыл, что я тоже цекул, -- напомнил я.
-- Ты другое дело, -- бросил Федор Березин, следя за каждым движением гостей. Он даже, наверное, протрезвел и готов был к решительным действиям, только не понимал, с кем имеет дело.
-- Оставь, -- сказал я. - Они сами все расскажут.
И они добродушно поведали. Цивилизация на Земле дышала на ладан. После того, как все смотались на Марс. После восстания хлыстов и неурядиц, связанных с фиолетовым смещением после того, как военных бросили на выживание, все закончилось естественным образом: хлысты и военные перебили друг друга, а население городов разбежалось.
-- Чего греха таить, -- сказал Есеня Нагайцев, заглатывая бычка, с которого томатный соус, стека на бороду и капал прямо ему на джинсы. -- Конечно, мы помогали. Но все без толку.
-- Тю... -- невольно махнула рукой Катажина.
Не верилось, что они в свое время экспроприировали у землян кучу денег - такие честные и правдивые глаза были у Есени Нагайцева.
Ознакомительная версия.
