— В рубашке родился! Это счастливая случайность! — вместо сурового выговора восхищенно произнес Заховай. — Короче, операцию в монгольских степях ты им провалил!.. Но оказался под полным контролем спутника.
— Но «Принцесса» была включена. Такого не может быть.
— Сейчас специалисты выясняют, почему так случилось. Вероятно, на спутнике имелась какая-то аппаратура слежения за излучением самого прибора. На всякого мудреца довольно простоты… Да и он сам еще далек от совершенства, хотя Главный Конструктор дает гарантии… Но ты-то как почувствовал, что тебя обнаружили?
— Ничего я не почувствовал…
— Хватит прибедняться! Что ты в самом деле? Скрывать-то тут нечего! Наоборот!.. Почему сделал разворот на сто восемьдесят и пошел на север?
— Решил, что сбился с курса.
— Ну, будет скромничать, Шабанов! «Черные ящики» не обманешь, а они записали полную исправность системы ориентации, правильность курса и боевой разворот, выполненный вручную.
— В таком случае, это все проделки неопознанного летающего объекта. — Герман пожал плечами. — Он как раз и появился после взлета с базы Алтупа. Впрочем, вполне опознанный объект…
— Он шутит! — сам себе сказал Заховай. — Да ты хоть понимаешь, что сделал? Своим этим обратным курсом сбил с толку все спецслужбы НАТО! Они остались в полном заблуждении, кому была продана машина-невидимка, куда ее перегоняли, и перегоняли ли вообще. И никак не ожидали, что ты объявишься в районе реки Чаи. Если бы не спутник, все бы осталось в абсолютной тайне. Но зафиксировали место падения и только через сутки туда выбросили десант из девяти человек. С чартерного рейса Мюнхен — Токио, с высоты восемь тысяч метров. Он тебя и преследовал. Трех уложил ты во время перестрелки на реке. Остальные были ликвидированы в тот день, когда вы обнаружили обломки самолета. Двое из них захвачены живыми и сейчас дают показания. Все они были когда-то нашими гражданами, да и не простыми… Твари продажные, прошли специальную подготовку, великолепно знают обычаи и нравы сибирского населения.
— Они бы взяли меня. В порогах… Но появилась белая лодка. Вернее, шлюпка.
— Что еще за шлюпка?
— Белая такая, лоцманская. Провела через пороги, а дальше они сунуться не могли. И никто не может…
— Про лодки тоже потом! Основная версия правильная?
— Похоже, но не так, — заключил Шабанов. — Впрочем все это теперь неважно.
— Не нравится твое настроение! Забудь ты про тыквы, про лодки. Ничего не было! Чем скорее забудешь — быстрее вернешься в строй.
— Узнайте, что с моим мылом. Результаты экспертизы.
— Нашел о чем просить — мыло!..
— Для меня очень важно. Это единственная вещь, которую я вынес из того мира. Материальная вещь.
Заховай достал бланк с коротким отпечатанным текстом, дописанным от руки в свободных строчках, положил перед Шабановым.
— Читай и расписывайся.
Это была подписка о не разглашении обстоятельств, связанных со злополучным перегоном МИГа с «Принцессой», причин, повлекших катастрофу и ее местонахождение. На всю оставшуюся жизнь, ни под каким предлогом и ни в какой форме.
— Такой подписки дать не могу, — сказал Герман.
— Надо, капитан.
— Но вы же не верите тому, что со мной произошло!
— Я не верю. Но есть люди, готовые поверить.
— И хорошо, что они есть.
— А ты подумал о них? Что станет с ними, если они получат реальные факты существования… иного мира? Ты представляешь, что будет с нашим миром? Исчезнут последние радости жизни, люди перестанут рожать детей, пахать землю, защищать Отечество. Знания для сегодняшнего человека — это конец света, понимаешь? А сможет твой этот иной мир вобрать в себя, вместить наш, бренный и грешный? Нет! Хуже того, мы его испоганим, выбьем, как скот пастбище, сожрем все его ценности, как саранча… И ничего не останется ни здесь, ни там!
Шабанов сел, засунув руки в карманы, скрючился. Особист надел фуражку, пожал его вялую руку.
— Сиди и думай… Свидетель нашелся, пророк… Сказал бы я тебе, да врачи предупредили, чтобы не очень тебя волновал… Так что отбываю и жду скорейшего возвращения, — склонился к его уху, попробовал внушить, должно быть, по настоянию врачей. — И запомни: ничего не было. Никаких миров, летающих тарелок… Ничего такого не было!
Как только он ушел, Герман снова забрался на подоконник и высунулся в форточку. Солдатики красили, нежились на солнце, говорили о дембеле.
— Мужики! — крикнул он. — Лови витамины! И высыпал на их головы принесенное Заховаем в пакете…
В тот же вечер во время прогулки ему встретилась Алина. Несколько дней ходил, дежурил возле жилого комплекса — не было, а тут словно из-под земли выросла и в месте неожиданном — неподалеку от инфекционного отделения, где и людей-то не бывает и куда Шабанов забрел, чтоб никто не мешал. Вдруг выступила из-за деревьев на дорожку, будто в засаде сидела, нарядная, в вечернем платье из тяжелой, скользкой ткани, в бусах и брякающих браслетах, и туфельки, хотя для этой местности лучше бы подошли сапоги.
— Здравствуй, Герман! — сказала, будто бы удивилась.
Он не сразу узнал ее — видел-то только в халате и колпаке, со скрученной на затылке фигушкой вместо прически; тут же перед ним оказалась настоящая дама, разве что с украшениями и макияжем явно переборщила.
— Привет. — Шабанов сунул руки в карманы больничных штанов. — Ты кто?
Она засмеялась, зазвенела украшениями, как новогодняя елка, зашуршала платьем.
— Ты же искал меня, ждал… Видишь, встретились случайно!
— Откуда ты знаешь, что искал? — безразлично спросил он. — Я никому не говорил…
— Почувствовала… Ну, пойдем погуляем вместе? — Алина взяла его под руку с левой стороны.
— Ты ничего, красивая — одобрил он. — С тобой не стыдно будет на люди показаться.
— А зачем ты искал меня? — Алина явно хотела очаровать, смотрела загадочно, из-под опущенных ресниц.
— Было желание придушить тебя, как кошку. — Шабанов ощутил, как напряглась ее рука под мышкой. — Так разозлился… Ты же сама дразнила, провоцировала… Разодрала руку. А потом заявила, будто я — сексуальный маньяк. Вот только скажи, что такого не говорила!
— Говорила, — вымолвила Алина, озираясь. — Но меня заставили, вынудили… Следователь из военной прокуратуры велел написать заявление… Из-под ногтей взяли соскобы… Я не хотела! Ну, правда!
— Знаю, тогда они думали меня или в тюрьму посадить, или в дурдом упрятать.
— Но я-то не знала!.. Ты мне понравился… И я действительно приходила ночью к твоей палате. Просто так, поговорить!.. У тебя сидел Митрич…
