Антон замер на палубе, глядя перед собой. Где-то впереди Волга тихо несла темные воды вдаль, к далекому морю. Все мысли куда-то ушли, и на душе поселилась тихая грусть. Рядом тихо вздохнула Диана. Парень шагнул к сестре, оперся рукой на бортик.
– Как дела, сестренка?
– Мне грустно, – шепнула девушка. – Хочется и не хочется уезжать. Наверное, я просто боюсь перемен. Вернемся ли мы когда-нибудь сюда?
– Не знаю, – пожал плечами Антон. – А стоит ли? Человек всегда ищет лучшей жизни, все время бежит куда-то. Может, там и правда будет лучше.
– Тут наша родина, – сказала Диана. – Земля наших родителей. Я понимаю, какая опасность нам грозит, если мы останемся, но все равно как-то грустно.
– Давай вместе думать о том, что там будет лучше, – улыбнулся Антон, стараясь приободрить сестру. – Что мы приживемся там, и у нас будет новая жизнь. Ты только не грусти. Мне самому больно все это осознавать, но прошлого не воротишь. Давай вместе верить, что все будет хорошо?
– Давай, – улыбнулась Диана.
– Где Куль? – раздался громкий голос Бреда. – Куда он пропал? Как сквозь землю провалился.
– Не знаю, – отозвался Юрич. – Недавно только тут ошивался.
– «Где Куль, где Куль», – передразнил Николай, выглядывая из кубрика. – Волки на нем срать уехали. Всем Коленька нужен, никакого покоя с утра нет, только и знаю, что бегаю туда-сюда без продыху. Мне что, блин, – разорваться? Пописать нельзя отойти – сразу орут.
– Радуйся, пользуешься бешеной популярностью, – засмеялся Бред, хлопая товарища по плечу. – Дуй сюда, мне твоя помощь нужна.
Через полчаса закончили с приготовлениями, и все собрались на палубе. Над горизонтом застыла сизая облачная дымка, в которой размытым алым кругом повисло солнце. Кровавое пятно от заката расползлось на полнеба. Ветер стих, и лишь чуть заметно трепетали листья прибрежных кустов.
– Ну что, наша холостяцкая компания завтра отправляется в путь! – бодро сказал Куль, глядя на темную воду затона. – Интересно, какие там бабы в Чебоксарах-то? Краааасиииивые, поди!
– Да скоро сам все узнаешь, – озорно подмигнул Техник. – Кстати, тебе бы пора уже остепениться, а то все бобылем да бобылем. Найдешь там себе симпатичную лялечку, детей нарожаешь. А то демографию надо поднимать – нам лет через сто наверх вылезать, а мы что-то мрем да мрем.
– Да ты сам что-то в девках засиделся, – передразнил парня Куль. – Тебе-то и ехать никуда не надо, все под боком, только руку протяни.
Техник заговорщически улыбнулся и оперся на бортик, глядя на Диану. Та стояла лицом к реке и любовалась течением Волги. Где-то посередине залива громко плеснула рыба, и большие круги поползли по воде.
– Да, пора бы уже, – согласился Николай. – Только какие от меня дети-то будут, я же раздолбай. Как бабка моя покойная говорила – от осины не народятся апельсины.
– Осины тоже для чего-то нужны, – похлопал Техник товарища по плечу. – Так что ты не медли давай, а то – радиация, все дела. Отсохнет – и наследника сделать не успеешь.
– Сплюнь, накаркаешь еще, – выпалил Куль и засмеялся.
– Вы тут размышляете, как два старых пердуна, – хохотнул подошедший Антон и встал рядом с друзьями.
– Что поделать, – развел руками Куль. – Иногда не грех и пофилософствовать. Но меня учили всегда верить в хорошее. Конечно, плохое тоже будет, без этого никуда, главное – не думать об этом. Интересно, правда, какие там люди в этих Чебоксарах?
– Да такие же, как и везде, – ответил Техник. – Есть нормальные, а есть и сволочи последние. Поглядим.
– Ну что, в ангар? – предложил Юрич. – Пора отдыхать. А то завтра – подъем ранний, дорога дальняя. Сил надо набраться.
– Ээ-эх, дороги-ии, – затянул Куль старую песню. – Пойдем, братан, вздремнем перед дальним плаваньем.
Техник шагнул поближе к бортам толкача и глянул на девушку. Диана замерла, глядя на красный тревожный закат. Антон встал рядом с другом, молча любуясь вечерним небом. Пора было идти следом за остальными в ангар.
– Неужели навсегда? – тихо спросила девушка. – Уплывем и больше никогда не увидим родные берега?
– Надеешься вернуться? – поинтересовался Андрей.
– Вряд ли, – покачала головой девушка. – Но может быть. Когда-нибудь…
Техник шагнул к Диане и осторожно обнял девушку за плечи. Та робко положила ему голову на плечо и умолкла. Рядом каменным изваянием замер Антон. Они втроем смотрели на темную воду затона, на далекие холмы на другой стороне Волги, на ржавые громады кораблей у причалов и молчали. Близилась ночь – тихая и звездная, и над местностью повисло удивительное безмолвие. Казалось, будто все проблемы вдруг упали за борт жизни, что теперь тяжелое прошлое останется здесь, а впереди их ждет нечто новое. Друзья смотрели на гаснущий закат, и втроем думали об одном.
Что когда-нибудь все обязательно изменится. И так же, как и в бытии этого мира, в их жизни после долгой и страшной ночи наступит, наконец, долгожданное утро.
Утро новой жизни.
Одинокие снежинки медленно порхали в стылом вечернем воздухе. Первые вестницы недалекой зимы кружили в последнем танце и ложились на холодную землю. Неторопливо наползали густые октябрьские сумерки, и осенний лес точно застыл в гробовом молчании, ожидая прихода ночи.
Но вот зашелестела пожухлая листва, и на лесной дороге возникли несколько больших фигур и одна маленькая. Люди неторопливо шагали к небольшой поляне, в дальнем углу которой под громадным причудливым деревом приютилась одинокая избушка. Наконец, у дома они остановились. Тоскливо скрипнула дверь, и мужчина шагнул в нутро дома. Следом за ним прошел второй, державший за руку маленького мальчика.
В доме царили тишина и полумрак. В окно настойчиво заглядывал осенний вечер, где-то в дальнем углу скреблась мышь. Вадим Степанович осторожно отпустил малыша и перекрестился, глядя на узенькую кровать. Все здесь еще дышало прошлым, дышало ею. Староста прошел к маленькой печурке в углу, поворошил золу в очаге. Окунувшись в убогую атмосферу жилища, он почувствовал себя хуже – закололо слева в груди, и горло точно сдавила невидимая лапа. Вадим Степанович глубоко вздохнул и глянул на мальчика.
– Деда, а кто теперь будет тут жить? – поинтересовался внук.
– Никто, Саш, – отозвался староста. Мужчина прошел к столу возле окна, стараясь не наступать на сухие лианы на полу. Выудил из глубокого кармана тонкую свечку и, запалив ее, поставил в кружку на столе. Немного помолчали. Вадим Степанович глядел, как крохотное пламя танцует на фитильке, и тихо шептал что-то. Потом осторожно взял мальчика за руку, и они вместе пошли к выходу. На улице их ждали – двое мужчин кутались в теплые бушлаты и сжимали в руках ружья. Темнело быстро, лесную поляну уже окутали осенние сумерки.
