Ознакомительная версия.
И замолчал.
– Кого? – не удержался Стас.
«Лодочника» как прорвало:
– Дяденьку Колдуна не видели? – затараторил он. – Да-да-да, Колдуна. Тютя ждет его, Тютя ищет. Давно ждет и ищет.
– Колдуна? – опешил Стас. – Илью, что ли?
– Тю на тя! Колдун, Илья, Илья, Колдун. Какая разница, дяденька? Он в вашем ковчежце?
– Нет, – ответил Стас.
– Но он ведь был там? Правда?
– Твой дяденька Колдун в могиле, понял? – снова вступил в разговор Михеич.
– Так, а мы сейчас где, дедушка? Ты, я, он, она. – Тютя поочередно указал на Михеича, на себя, на Стаса, на Таню и противненько захихикал. – Здесь глубоко, темно, сыро. И мертвое кругом все, не живое. И над головой – землица. Это тоже могилка. Только большая и мокрая. Тютя знает.
– Хватит каркать! – Михеич дернул автоматом. Наверное, сейчас ему было очень страшно.
– Тю на тя! Тютя каркать не умеет. Тютя не черный пилот.
– Что еще за пилот? – буркнул Михеич.
– Который черный и летает.
– Зачем тебе Колдун? – вмешался Стас.
– Тюте надо, – лодочник понизил голос до шепота. – Дяденька Колдун с мертвыми разговаривает. Пусть с Тютей тоже поговорит. Тюте скучно.
– А Тютя… э-э-э, то есть ты, – мертвый?
«Лодочник» нервно дернулся, скуксил физиономию, будто собираясь плакать, беспокойно завертел головой. Забормотал, словно разговаривая сам с собой:
– Тютя мертвый? Тютя живой?.. Тютя не знает. Тюте трудно понять. Пусть дяденька Колдун Тюте скажет. Дяденька Колдун разберется.
Он всхлипнул, размазав по грязному лицу выступившие слезы.
– Откуда ты его знаешь? – не отставал Стас.
– Дяденьку Колдуна? – странный человечек, стоявший в панцире неизвестного существа, снова заулыбался. Наверное, у всех сумасшедших переменчивое и непредсказуемое настроение, вне зависимости от того, мертвые они или живые. – О, Тютя знает! Тютя видел. Тютя говорил…
– С Ильей?
– С Колдуном.
– Где? – наседал Стас. – Когда?
– В Ростове. Когда пришла последняя кара.
В каком Ростове? Стас не понимал. И…
– Какая кара?
– Большая саранча. Саранча-муранча.
– Кто-кто? – не понял Стас.
– Му-ран-ча, – по слогам повторил Тютя. – Так ее называли глупые, которые стали мертвыми. Вот смотри, дяденька. – Тютя пихнул ногой дохлое скукоженное насекомое, на котором сидел. – У меня есть одна такая. Поднимайся, милая, давай-давай, вставай!
Насекомое оказалось вовсе не дохлым. Или дохлым, но при этом достаточно подвижным. Призрак, что ли? В конце концов, если бывают призраки людей, почему бы не появиться призракам мутантов?
* * *
Тварь приподнялась, зашуршала. Шевельнулись хитиновые надкрылки. Словно толчковые домкраты «крота», выдвинулись мощные задние лапы, покрытые бугристыми наростами. Лапы начали быстро и сильно елозить по жесткому пупырчатому хитину.
– Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… – над мертвой водой разнеслось звонкое и такое же мертвое стрекотание, лишенное каких бы то ни было эмоций.
Мутант расправил длинные узкие крылья. А в следующую секунду саранча, или как ее там… муранча – взлетела. Просто оттолкнулась от плавучего панциря-«лодки», на миг зависла над водой…
Стасу показалось, что она вот-вот упадет. Но нет, не упала.
«Рух-рух!» – крылья, как лопасти пропеллера, ударили по воздуху. И – «рух-рух-рух-рух!» – забили чаще, быстрее, разрубая темноту.
– Твою ж мать! – выдохнул Михеич.
Взвизгнула Таня.
Лучики фонарного света не успели за тварью: она взлетела в темноту, к нависающим над водой сводам. Зацепилась где-то там, среди расщелин и сталактических сосулек.
– Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… – теперь звук шел сверху. Казалось, мутант висит над самой головой. И чего от него теперь ждать – неизвестно.
Как, впрочем, и от Тюти-«Харона».
Стас вдруг с удивлением обнаружил, что Тютя залез на «крота». Взлетевшая тварь отвлекла внимание лишь на пару мгновений, а «лодочник» – вот он, стоит на выступе титанового крыла субтеррины. Когда только успел? Словно тоже перелетел, как эта… муранча. Так умеют только призраки и очень быстрые сталкеры.
– Куда?! – Михеич направил автомат в грудь Тюте.
Тот лишь улыбнулся в ответ. Своей кроткой, доброй, немного печальной улыбочкой душевнобольного.
– В Тютю уже стреляли. Тюте не больно.
И разве это не правда? Стас покосился на Михеича.
– Назад, говорю!
– Тютю не надо бояться, – увещевал «лодочник», пробираясь к ним. – Тютю надо слушать. Тютя поможет. Тютя спасет. Тютя ищет Колдуна. Колдун был здесь. И если был, значит, вернется.
– Не вернется, – отрезал Стас.
– Вернется, – стоял на своем сумасшедший. – Тютя подождет, сколько нужно. Тютя поплывет с вами.
– Еще чего! – голос Михеича дрогнул. – Ну-ка проваливай ко всем четям!
– Тютя к чертям не хочет. Они плохие, злые.
– И тварь свою забирай!
– Это не тварь, это кара! За неправедную жизнь и недостойные деяния! Саранча, сошедшая с небес на землю и еще ниже. Муранча, сожравшая грешников и не нашедшая праведников.
– Тварь – она тварь и есть, – просипел Михеич. – Тварей стрелять надо.
– Тю на тя, дедушка! – Тютя противненько захихикал. – Всех не расстреляешь. Каждая тварь послана на каждый человеческий грех. Сколько грехов понаделали люди, столько тварей и пришло им на погибель. На всех патронов не хватит. Ото всех не спасешься и не отобьешься. Тютя знает! Слушайте Тютю!
– Стоять! Еще шаг – и шмальну!
Стас уже не верил Михеичу. Если б хотел – шмальнул бы раньше. Тютя, наверное, тоже не верил. Или просто не слышал уже никого, кроме себя.
– Но это еще не самая страшная кара, – продолжал он. – Хищные твари, насылаемые на род людской, – это всего лишь хищные твари. Есть вещи пострашнее. Возьмите Тютю с собой. Тютя защитит. Тютя вразумит. Всех вас.
– Ага, еще одного психа на борту нам только и не хватало, – процедил Михеич.
«Еще одного, потому что первый – я», – отстраненно подумал Стас. Но сейчас он был полностью согласен с Михеичем: Тютю внутрь впускать нельзя. Пока «лодочник» находился под черной коростой в виде застывшего айсберга, он опасности не представлял. Сейчас же… Сейчас Стас явственно ощутил исходящую от него угрозу. Такую мягкую, ласковую и неотвратимую.
Тютя улыбался и шел к люку. Прямо на автоматы.
Михеич не стрелял. Парализованная, онемевшая Таня – тоже. И Стас прекрасно понимал, почему. По той же причине, по которой не стреляет и он сам. Страшно.
Ну не мог обычный человек находиться здесь, среди плавучего могильника, без изолирующего противогаза. И тем более вообще – без противогаза. А если он все же находится здесь без защиты – значит, он не обычный. И не человек вовсе. А если начнешь в него стрелять, то окончательно в этом убедишься. Вот поэтому-то и страшно.
Ознакомительная версия.
