Ознакомительная версия.
– Ты лично слышал это обещание, Кристиан? – сухо осведомился Шацкий, прервав его. – Или читал какие-то документы с подписью Императора? Это была просто устная договоренность, не более того.
Габлеру показалось, что все те несчастные семьдесят – сто граммов, которые он успел выцедить, разом ударили ему в голову, так что там пошел звон, а щекам стало жарко.
– Вы что… хотите сказать… – Его взгляд по-прежнему бегал от Шацкого к Айону и обратно. – Хотите сказать, что ваш Босс не будет выполнять обещание? И не собирался его выполнять?! – Крис вонзился глазами в эльфоподобного палатинца. – А ведь ты же говорил, посылая меня в храм, что обманывать их не в ваших интересах. И на набережной рассказывал…
Шацкий слегка поморщился и принялся рассматривать собственные пальцы.
– Понимаешь, Кристиан, – медленно начал он, – бывают такие ситуации, когда приходится давать заведомо невыполнимые обещания. Если речь идет о простых житейских случаях, то человек, пообещавший что-то, но не собиравшийся выполнять обещание, выглядит, безусловно, некрасиво. Но и тут не все просто. Возьмем ситуацию, может быть, надуманную… Просто первую, что пришла в голову. Какой-то злоумышленник готов убить твоего ребенка, если ты не заплатишь. Ты платишь, получаешь своего сына или дочь, а потом вытряхиваешь эти деньги из злодея. Способы оставляю в стороне…
– Беллизонцы не злоумышленники! – встрепенулся Габлер.
– Не перебивай! – вновь поморщился Шацкий. – Это не так просто, как тебе кажется… Это политика, Кристиан, а в политике нет нечестных приемов. Есть уловки, и к ним прибегают не потому что вдруг в голову взбредет, а исключительно в интересах дела. Кроме того, если ты помнишь, я говорил, что их условия должны быть в пределах разумного. Император посчитал, и вполне, я думаю, справедливо, что эти пределы они нарушили. Так что все в рамках правил, Кристиан, просто ты правил пока не знаешь. Не кипятись. И вряд ли было бы лучше, если бы Император выполнил обещание, а потом вернул все в прежнее русло. Совершенно излишние хлопоты. Хотя повод нашелся бы, ты уж поверь.
– А почему нужно было бы возвращать все в прежнее русло?! – глухо спросил Габлер.
– Потому что Империя – неделима, – отчеканил Шацкий. – И с теми, кто думает иначе, мы ведем борьбу. И стараемся победить. И победим. Надеюсь, ты тоже так считаешь.
Если до этого Габлеру было жарко, то после слов Шацкого стало так холодно, будто он из кальдария[50] выскочил прямо в космический вакуум. Дымка в голове рассеялась, и сейчас все там было ясным и четким до предела, и в одном углу сияла белизна, а в другом застыл непроницаемый мрак. Их сосуществование было просто невозможным, и остаться могло только что-то одно.
Оба грэнда молча смотрели на него, и он встал и сказал, сжимая кулаки, чтобы не сорваться на крик:
– Я не знаю, победите вы или нет, я не пророк. Но я совершенно точно знаю другое: не может быть справедливым государство, глава которого – лжец. Поэтому я желаю и веронцам, и беллизонцам как можно скорее отделиться от Империи и жить своей жизнью. И не думайте, что беллизонцы вам это простят – у них есть средства для успешной борьбы. Если весь ваш Октагон действует с позиций лжи, как и ваш Босс, то участвовать в этих делах я не желаю. Найду себе место в жизни, пусть не такое высокое, зато…
Габлер замолчал. Он хотел еще добавить, что будет помогать беллизонцам в борьбе за отделение от Империи, но такое утверждение, наверное, тоже было бы ложью: он не мог бы с уверенностью сказать самому себе, что действительно намерен это сделать.
Полковник Айон, выпрямившись в кресле, с мрачным видом скрестил руки на груди, а Шацкий бросил взгляд на стакан Габлера и с напускным недоумением протянул:
– Вроде нормальный коньяк… С чего это у тебя мозги так расклеились? – Он явно давал Крису возможность сдать назад. – Ты же не вчера родился, Кристиан, уже мог бы и кое-что понимать в жизни. Мы же здесь, в нашем, как ты выразился, Октагоне, не просто о бабах и о футболе треплемся, мы здесь работаем в интересах Импе…
– Вот и работайте, – прервал его Габлер. – Только без меня. Как-нибудь проживу. Даже без того материального поощрения, которое посулил мне ваш Босс. Впрочем, и тут он, скорее всего, соврал. – Крис усмехнулся. – Просто устная договоренность, не более того. Да, мистер Шацкий? В общем, не буду вам мешать, мистеры грэнды, у вас ведь рабочий день, надо интересы Империи блюсти неустанно и неусыпно… А я пойду, мне здесь, в ваших высотах, как-то нехорошо дышится… Воздух здесь нездоровый…
Полковник Айон вскочил, чуть не сметя со столика бутылку, и шагнул к Габлеру:
– Да как ты смеешь!..
– Стоп, Стив! – остановил его Шацкий.
Он тоже поднялся и обдал Криса немигающим взглядом. Никаких эмоций в этом взгляде не читалось, но Габлеру вдруг почудилось, что эльфийские уши грэнда встали торчком и переместились выше, и Шацкий стал похож на приготовившегося к прыжку хищника. Однако голос его прозвучал вполне миролюбиво:
– Будем считать, что никакого разговора не было. Иди домой и положи на лоб что-то холодное, это поможет. На пост я сообщу, тебя выпустят.
– Ты можешь считать что угодно, – твердо сказал Габлер, – а я буду считать так, как считаю: Император обязан выполнить свое обещание. И тогда, возможно, я вновь буду ему верить.
– Хорошо, – кивнул Шацкий. – Я доведу твоем мнение до сведения Императора. Допивать свой коньяк не будешь?
– Не хочется, – ответил Крис и, скользнув взглядом по взъерошенному полковнику Айону, зашагал к двери.
За спиной у него было тихо.
* * *
Сейчас не помешало бы очень крепко выпить, но именно сейчас этого совсем не хотелось. Ничего не хотелось. В душе было пусто, как в прохладных небесах над столицей. Путь вперед уперся в тупик… Даже не в тупик – просто не видно было никакого пути…
Габлер бродил по улицам, чувствуя себя совершенно одиноким среди этого скопления людей, и вдруг подумал, что хорошо бы плюнуть на все и просто улететь домой. К маме и отцу. Уединиться в своей комнате и, как в детстве, бездумно играть в штурм Черной цитадели. «Не горюй, народ, – Стафл не подведет!» И крошечные фигурки с золотым орлом на эмблеме устремляются в атаку, полосуя воздух лучами излучателей…
Пусто было не только в душе, но и в желудке, который уже давно забыл о сегодняшнем поспешном легком обеде, десятке глотков коньяка и паре ломтиков террийского деликатеса. Поэтому Крис поднялся в нависшее над деревьями сквера полушарие с ласковым названием «Аннушка». Сел так, чтобы не видеть сквозь прозрачную изнутри стену застывшую над городом светлую, но казавшуюся мрачной громаду Октагона, и принялся медленно жевать мясной салат. Посетителей тут было немного, звучала тихая музыка, к которой время от времени зачем-то присоединялся приглушенный стук барабанов, и по столешнице медленно проплывали разноцветные пятна. Их, при желании, можно было представить чем угодно, но у Криса такого желания не было.
Ознакомительная версия.
