Было очевидно, что они не оставили подозрения относительно Дуары. Да и Иро Шан тоже, хотя и признался только после того, как мы отвезли девушек в дом Налте и остались одни.
— Конечно, правосудие в Гавату иногда ошибается, — заявил он серьезно. — Наши решения в вопросах, связанных с Кормором, во многом определяются ненавистью города ко всему, что с ним связано. Дуара признает, что провела в Корморе некоторое время. Она рассказала, что жила во дворце Скора, джонга. Экзаменационный Совет не знает про нее ничего, кроме того, что говорит она и что говоришь ты. Но, как ты понимаешь, они не знают, можно ли верить кому-либо из вас. Вспомни, что результат твоего экзамена не таков, чтобы тебе могли полностью доверять.
— Ты считаешь, что жизнь Дуары в опасности? — спросил я.
— Не могу ничего сказать, — ответил он. — Все может кончиться благополучно. С другой стороны, если у Совета появится малейшее подозрение относительно Дуары, он прикажет уничтожить ее. Согласно нашим взглядам, лучше причинить несправедливость одному человеку, чем подвергать опасности благополучие многих. Иногда такая позиция чересчур жестока, но результаты показывают, что она предпочтительнее мягкотелой сентиментальности.
В эту ночь, несмотря на усталость, я не мог спать спокойно. Меня терзал страх за исход завтрашнего суда.
Глава 19
БЕГСТВО ПО ВОЗДУХУ
Мне разрешили сопровождать Дуару на экзамен. Ее охраняла та самая женщина, что стерегла Налте во время нашего экзамена, Хара Эс.
Чтобы хоть как-то провести часы, оставшиеся до оглашения результата, я отправился в ангар — осмотреть воздушный корабль. Он был в прекрасном состоянии. Мотор работал бесшумно. В обычных обстоятельствах я не смог бы противиться искушению вывести самолет на равнину за городом для пробного полета. Сейчас же я был так обеспокоен судьбой Дуары, что ничего не хотел делать.
Я провел час в ангаре в полном одиночестве. Ни одного из моих помощников не было, все они, закончив постройку самолета, вернулись к своим обычным занятиям. Затем я отправился в дом, где жил вместе с Иро Шаном.
Его не было. Я попытался читать, но не мог сосредоточиться. Глаза следили за странными амторскими буквами, но мысли постоянно возвращались к Дуаре. Наконец бросил книгу и вышел прогуляться в сад. Беспричинный страх овладел мной, буквально парализуя тело.
Не знаю, сколько времени я так бродил, но внезапно мои печальные размышления были прерваны звуком шагов в доме. Я знал, что Иро Шан выйдет в сад, и стоял в напряженном ожидании, глядя на дверь, через которую он должен появиться. В то мгновение, когда я увидел его, сердце мое замерло. По выражению его лица понял, что мои худшие опасения подтвердились.
Он подошел и положил свою руку мне на плечо.
— Я принес плохие новости, мой Друг, — произнес он печально.
— Знаю, я прочел это в твоих глазах. Они приказали уничтожить Дуару?
— Правосудие ошиблось, Карсон, но ничего не поделаешь. Мы должны согласиться с решением, поскольку Совет чистосердечно убежден, что именно так будут соблюдены интересы Гавату.
— Я ничего не могу сделать?
— Ничего.
— Они не разрешат увезти ее из Гавату?
— Они так боятся оскверняющего влияния Скора и его созданий, что никогда не оставят в живых тех, кто попадал в их руки.
— Но она не имеет никакого отношения к созданиям Скора! — настаивал я.
— Наверное. Они тоже в этом не убеждены, но сомнение истолковывается в пользу города, а не подсудимого. Больше ничего сделать нельзя.
— Как ты думаешь, позволят ли мне повидаться с ней?
— Возможно, — ответил он. — По каким-то причинам ее казнят только завтра.
— Ты не попытаешься организовать мне свидание, Иро Шан?
— Конечно. Подожди здесь, а я узнаю, чем смогу помочь.
Я никогда не проводил более долгих и горьких часов, чем эти, ожидая возвращения Иро Шана. Никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным. Если бы я имел дело с обычными людьми, оставался бы хоть маленький луч надежды. Здесь же надежд не было. Честность обитателей Гавату не давала возможности подкупить даже самого последнего сторожа. Не поддадутся они и на призыв к милосердию — холодная, жесткая логика их мышления превращала разум в неприступную крепость. Штурмовать ее было абсолютно бесполезно.
Я сказал, что у меня не осталось надежды, но это было не совсем верно. Чем питалась надежда, не знаю, но мне казалось совершенно невозможным, что Дуара будет казнена, и мой разум каким-то уголком не мог принять безысходную реальность жизни.
Стемнело, когда вернулся Иро Шан. Я не смог прочесть ни отчаяния, ни надежды по выражению его лица, когда он вошел в комнату, где я дожидался. Он выглядел очень серьезным и очень усталым.
— Ну? — нетерпеливо спросил я. — Каково решение? Ты чего-нибудь добился?
— Это оказалось нелегко. Мне пришлось пройти все инстанции, чтобы добраться до Санджонга, но в конце концов я получил для тебя разрешение повидать ее перед смертью.
— Где она? Когда я смогу ее увидеть?
— Я сейчас же отвезу тебя к ней.
Когда мы сели в его машину, я спросил, как ему удалось добиться свидания.
— Мне помогла Налте, которую я привел с собой. Она знает о тебе и обо всем, через что вы с Дуарой и с ней прошли вместе, больше, чем кто-нибудь в Гавату. Некоторое время я даже надеялся, что ей удастся убедить Санджонг изменить приговор относительно Дуары. Но увы! Только благодаря ее обращению они дали согласие на вашу последнюю встречу. Обычно так не бывает.
Он помолчал и продолжил:
— От Налте я узнал очень много о тебе и Дуаре. Гораздо больше, чем ты говорил мне, и узнал еще кое-что…
— Что же? — спросил я, поскольку он опять замолчал.
— Я понял, что люблю Налте, — серьезно ответил он.
— А тебе известно, что она любит тебя?
— Да. Если бы не твое несчастье, сегодня я был бы самым счастливым человеком в Гавату. Но откуда ты знаешь, что Налте любит меня?
— Она сама призналась мне.
— А ты ничего не сказал!.. — произнес он укоризненно.
— Я не мог, пока не узнал, что ты тоже ее любишь.
— Налте рассказала, что ты собираешься повезти ее обратно в Анду. Теперь, наверно, в этом не будет необходимости— похоже, что она довольна жизнью в Гавату.
Мы ехали по Корган Лат в сторону стадиона, а затем Иро Шан повернул на боковую улицу и остановился около маленького, уютного на вид дома.
— Приехали, — он повернулся ко мне. — Это дом Хары Эс, которой поручено стеречь Дуару. Хара ждет тебя. Я останусь здесь. Тебе разрешено пробыть с Дуарой пять вир.
