не размышляла, но теперь все стало ясно.
Кроме того, она думала и о Схорице. Нет, не Михали заставил ее перейти на сторону повстанцев, однако супруг сыграл немаловажную роль. Значит, отчасти повлиял на ее решение.
Неужели Ницос мог все распланировать? И она не очутилась бы в этой ситуации, впустив в отцовский дом врага, если бы не колибри, обитающая в механическом саду?
Лексос прав. Кто-то в Схорице рассказал Тарро Домина об их планах. Вероятно, Ницос? Но он честно сознался во всех деяниях. С чего бы скрывать еще одно? Нет, постарался явно кто-то из рядов повстанцев, тот, кому доверяли Пирос и Михали. Пожалуй, Реа догадывалась, кто это, хоть и не представляла, как она выглядит: Фалька, дочь и преемница Тарро Домина.
Пирос и Михали доверили Фальке разобраться с Лексосом. Так она и сделала, но и Схорицу обвела вокруг пальца. Рее даже захотелось с ней встретиться, посмотреть на девушку, способную на хитроумные манипуляции.
Что ж, если надолго здесь задержаться, она и впрямь столкнется с Фалькой, а потом наверняка погибнет. Не время погружаться в раздумья.
Реа спрятала кинжал в сапожок, поежившись при мысли о том, что на нем осталась запекшаяся кровь отца, и вместе с Ницосом пошла к лестнице, чтобы вернуться в сад.
Похоже, Рее крупно повезло. Васа умер, не зная о ее предательстве, о том, что она выяснила о матери. Наверное, следовало горевать об отце. И ответы на некоторые вопросы, конечно же, почили вместе с ним. Однако он все равно не сказал бы правду и уж точно не поддержал бы выбор старшей дочери.
Вот и хорошо, что Васы больше нет. Реа всегда была для него верной дочерью и теперь могла похоронить эту часть себя вместе с ним.
Колибри, не моргая, смотрела на девушку, сидя на ветке вишни. Глазки блестели, как влажные бусины, а Рею пробирал холодок. Птичка выглядела более живой, чем другие творения Ницоса. И разумеется, поживее крылатого разведчика, который наблюдал за ней в Ксигоре.
Реа не могла оставить тут колибри, которая могла на нее повлиять. Она не знала, что будет если механизм повредят, и не хотела рисковать.
– Забирай, если хочешь, – спокойно проговорил Ницос. – Все равно она прилетит ко мне по зову.
Реа не нуждалась в разрешении брата, однако лишь после этих слов отцепила шаль с розового куста, отряхнула и вытянула руку, чтобы птичка вспорхнула к ней на палец. А затем бережно закутала колибри в ткань и повязала свободные концы на месте пояса.
– А ты почему еще здесь? – спросила она, неуверенно глядя на брата.
Он не выглядел расстроенным после разговора с Лексосом, хотя теперь девушка понимала, что внешность Ницоса обманчива.
Ницос махнул рукой на сад.
– Хотел в последний раз взглянуть на свои труды. Боюсь, нам придется покинуть Стратафому.
Реа подумала о кораблях, которые покачивались в волнах, и прошептала:
– Их так много… – ведь она и открыла для них проход. Из-за Реи влияние Домина упрочилось, а федерация укрепилась.
Михали бы ужасно разочаровался.
– И половины флота хватило бы, чтобы взять крепость, – заметил Ницос. – Дело не только в Стратафоме.
Корабли пришвартовались: до Реи доносился гул голосов, разносившийся над волнами. Они прибыли за семьей стратагиози и для того, чтобы захватить страну.
– Васы уже нет, а его преемником ты не станешь, – подытожила Реа и шагнула к Ницосу. Он протирал очки с увеличительным стеклом рубашкой, плотный фартук был надет слегка набекрень. Не может быть, чтобы человек, который создал подобные творения, желал разрушения Тизакоса.
– Ты ведь не этого хотел?
– Сначала – нет, – признал Ницос, убирая очки в карман штанов. – Но система себя изжила. В ней нет пользы. Пора от нее избавиться, как думаешь?
– Не притворяйся, будто мы на одной стороне! – рявкнула Реа. – Михали был бы жив, если бы ты хотел лучшего мира, – она сражалась за свободу и независимость, за свержение старого порядка, а это куда лучше, чем сеять повсюду хаос и разрушения.
– Это твое мнение. А теперь мне пора, – бросил Ницос. Видимо, у него ко всему был такой подход.
– Вот как?
Ницос кивнул.
– И тебе тоже.
Раздался цокот копыт по гравийной дороге внутреннего двора. Сюда прибыли и по суше: вряд ли стоит ожидать союзников.
– До свидания, – сказала Реа наконец. – Еще увидимся.
– Если я захочу.
Реа сощурилась. Неужели он до сих пор не понял?
– Нет, Ницос, если я захочу. Пускай отчасти я твое творение, но другого такого ты не сделаешь, – в голосе девушки прозвучала уязвленная гордость, смешанная с угрозой.
Между Реей и Ницосом тоже была связь, соединяющая их обоих. Реа обязательно придумает, как ее задействовать, чтобы отомстить за себя и за Михали.
– Возможно, – Ницос улыбнулся, сверкнув мелкими белыми зубами.
Реа отвернулась и выскользнула из сада.
Она бежала мимо кипарисов. Конечно же, сейчас можно было воспользоваться одним из потайных проходов в крепостной стене. Рее как раз нужны те, что расположены на южной стороне, поскольку северные вели лишь к морю и утесам. Но в таком случае ей надо обогнуть дом и пробежать вдоль фасада, а там наверняка выстроились воины стратагиози, прибывшие сюда по суше.
Куда безопаснее пройти через дом. Он огромен, а солдаты пока не успели в нем разобраться и разузнать все его секреты. Реа прошмыгнет в северный вход для слуг, промчится через их крыло и окажется на южной стороне, а ее никто не заметит.
Главный вопрос в том, что делать дальше. Прибудут ли мятежники Схорицы? И можно ли еще полагаться на повстанцев, если в их рядах есть предатели?
Вход для слуг был возле веранды, на которой Реа впервые встретилась с Михали, и от воспоминаний сдавило грудь. Дверь оказалась невысокая, старая и покоробленная, Реа толкнула ее и очутилась в коридоре, освещенном факелами. Стратафому спланировали так, что именно здесь были хорошо слышны голоса хозяев, находившихся в семейном крыле, и слуги могли сразу прийти на зов.
Однако первый стратагиози Тизакоса позаботился и о потайных уголках, рассчитанных на полную конфиденциальность, и прежде Реа была очень ему благодарна. Но теперь она пожалела, что не может услышать отсюда все, что творилось в особняке.
Впрочем, до нее доносилось эхо голосов, и она даже различила один из них – Лексоса. Он говорил с той интонацией, которую Реа всегда ненавидела, – едкой и раздражающе спокойной.
Ей захотелось пойти на голос брата, но она подавила желание и отправилась дальше по извилистому коридору на кухню, чтобы потом пробраться к выходу на улицу.
Один поворот, второй – и
