Двадцать третий магистр ордена Тамплиеров Жак де Моле был сожжен на костре восемнадцатого марта одна тысяча триста четырнадцатого года. Пожираемый языками пламени, он выкрикнул страшное проклятье, которое, по мнению некоторых знающих стало началом конца Франции.
Папа Климент! Рыцарь Гийом де Ногарэ! Король Филипп! Не пройдёт и года, как я призову вас на Суд Божий, и воздастся вам справедливая кара! Проклятье! Проклятье на ваш род до тринадцатого колена[99]!
С этих пор Франция начала свой путь к гибели. Все три сына Филиппа Красивого правили, все трое погибли в течение четырнадцати лет при загадочных обстоятельствах. В народе их назвали "Проклятые короли". Династия Капетингов прервалась.
На время зарождения новой династии Валуа пришлась столетняя война, в ходе которой были истреблены лучшие представители рыцарских, дворянских родов Франции. Один из Валуа погиб в плену у англичан, второй сошел с ума.
Династия Валуа так же прервалась, на ее место стали Бурбоны. Последний законный ее представитель, Людовик Шестнадцатый погиб на эшафоте, что ознаменовало начала самого страшного кровопролития в ходе народного мятежа в Европе. По воспоминаниям, когда голова короля покатилась с эшафота, какой то мужчина прыгнул на эшафот, обмакнул руку в кровь короля и громко крикнул: "Жак де Моле, ты отмщен!".
Все это довольно известные вещи, а вот вам и неизвестные. До сих пор большая часть сокровищ Ордена так и не была найдена. По словам аббата Марка — Филиппу Красивому по-видимому, не досталось ничего, иначе бы он не пытался так наполнить свою казну, что вызвал волнения в Париже. Все сокровища Ордена были вывезены в три страны — в Великобританию, в Испанию и в Италию. В Испании — орден был просто переименован в Орден Христа и существовал еще несколько веков, под его флагом плавал Васко де Гама, а полученное золото — потом удалось легализовать как золото, полученное из южноамериканских владений испанской короны. И в Великобританию и в Италию попало намного меньше золота, но попали профессиональные финансисты, знающие как вести дела. Это привело к тому, что в Италии через два века после разгрома храмовников появились первые легальные частные банки, а Великобритания стала одним из центров мировой финансовой системы и до поражения в Первой мировой была мировым гегемоном. В Британии орден частично легализовался под видом масонских лож.
В Италии же — орден не только создал первую в мире банковскую систему — но ему удалось проникнуть в систему Римской Католической церкви. Основным банком Римской Католической Церкви, основанном раньше всех известных банков являлся Институт Религиозных Дел (Instituto per le Opere di Religione) Он был основан в одна тысяча девятьсот сорок втором году, но это ничего не значило — до этого оное учреждение называлось Администрация по религиозным делам. Ватиканское законодательство позволяло заниматься банковскими делами, не организуя при этом банк, что немыслимо для любой другой страны. Главным банком католической церкви в Италии был банк Амброзиано. Считается, что этот банк был организован в одна тысяча восемьсот девяносто втором году, но это не так. Тот банк — был национализирован по приказу Муссолини вместе с другими католическими банками — до тех, которые находились в других странах, например испанский CajaSur — люди Муссолини не добрались. Этот же банк Амброзиано был основан в Люксембурге (чтобы невозможно было национализировать повторно) в одна тысяча девятьсот шестьдесят третьем году — в том году, в котором убили Муссолини.
Русская православная церковь никак не вмешивалась в дела Рима (тут я Аббату Марку отнюдь не поверил) до одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года…
На торжества, посвященные интронизации Иоанна Павла Первого прибыла русская делегация, впервые за многие сотни лет. Просто Иоанн Павел Первый был очень располагающим к себе человеком, и более того — не раз инее два он заявлял не необходимости покончить с расколом в христианстве. Делегацию возглавлял митрополит Никодим. Иоанн Павел Первый, узнав, что с интронизацией его прибыли поздравить священники из России обрадовался и пригласил Никодима на чашку кофе. Выпив чашку кофе, Никодим побледнел как смерть, упал и через несколько минут умер. Вскрытие показало — сердечный приступ. До этого — у Никодима уже был инфаркт, но по воспоминаниям близких он вполне оправился от него, был крепким и здоровым человеком. Отходную по нему читал сам Папа. И через месяц — умер с точно такими же симптомами и точно таким же диагнозом — внезапный инфаркт миокарда.
И с тех пор — русская православная церковь начала создавать систему слежения за Ватиканом и за тем, что там происходит. Десятки священников несших слово Божие на ближнем Востоке, воцерковлявшие даже террористов, бывшие сотрудники полиции, жандармерии, спецслужб, посвятившие остаток жизни замаливанию грехов — перебрасывались сюда, создавали тайные точки и агентурные сети. Первоначально — под подозрением были британская разведка, основательно пустившая щупальца в Италии. Как потом оказалось — британская разведка сама была орудием в руках уцелевших храмовников. Потому что директором MI6 в том же, семьдесят девятом году стал сэр Джеффри Ровен, бывший аналитик, бывший резидент британской разведки в Москве, кавалер Ордена Бани. Именно он — единственный из известных — стал проводником интересов храмовников в Великобритании. Именно при нем — была фактически блокирована нормальная работа по Ирландии, а отдельные группы ирландских католических фанатиков превратились в мощную организацию со связями в США. Взрыв в Эннискиллене, многочисленные убийства, взрыв Съезда Консервативной Партии, покушения на премьер-министра, на Ее Величество, на Наследника, убийство первого графа Маунтбеттена Бирманского, дяди Ее Величества. Все это было настолько вызывающе, что сэра Джеффри попросили освободить свой пост по-хорошему, что он и сделал, отправившись простым католическим священником на Сицилию. Потом он вернулся — чтобы погибнуть через несколько лет от рук исламских фанатиков в САСШ в две тысячи втором, от рук тех, кому он помог раздобыть атомные бомбы. Кстати, если верить расшифровке катренов Нострадамуса — именно на две тысячи второй год он предсказывал войну, долженствующую стать прологом к Концу Света. Война состоялась лишь в две тысячи двенадцатом, девяносточасовая война, и Концом Света она не стала, благодаря быстрому и основательному разгрому одной из сторон. Но я — один из немногих, кто знает, как близко мы тогда подошли к краю пропасти. Если бы атомная бомба взорвалась в Нью-Йорке — скорее всего это и стало бы прологом к Концу Света…
