Остальные столпились, не зная, что сказать, потом Гонсало осторожно хлопнул меня по плечу, я оставил Кугеля и обнял его. И началось. Ребят, наконец, отпустило.
Минут через пять, когда расселись, стихли восторженные выкрики, я, оставив в покое руку Кугеля, попросил.
- Рассказывай!
Сдерживаясь, чтобы опять не вцепиться, чтобы вновь не исчез. Кугель! Родной!
- Да уж не чаяли найти! Нас через три дня отпустили, конфисковав все оружие, лошадей, карету, деньги. Без объяснений, приказали убираться из города. Хорошо - хоть одежду оставили, у Гонсало было зашито несколько монет.
- А у тебя в каблуке?
- И у меня. Дождались в Сан-Себастьяне наших Пепе, Хуана, Гильермо.
- Пепе, ты как?
- Вылечили, уже забыл.
Неприятно, ответ знаю, но, все же...
- Что с Ибаи?
- Вашими молитвами, граф. Поправится. Его мать просила передать - у нее теперь три сына. Третий - вы.
- Благодарю вас, господа.
Не умею. Никогда не умел. С этой учебой стал вообще деревянный. НО! Пусть прочтут в глазах, пусть каждый прочтет...
- Так вот, узнали, что вы отправились в Мадрид, и - за вами.
- А кто сказал про Мадрид?
Пепе довольно хмыкнул.
- Есть связи... Но, все-таки, граф, могли бы нас подождать.
Я промолчал. Друзья ждали ответа. Кажущуюся неловкость постарался развеять Кугель, нарушив повисшую тишину.
- Так вот. Приезжаем в Мадрид. Но и в Мадриде - ничего!
От стола донесся голос Гонсало. Ухмыляясь, отсалютовал мне бокалом.
- Эй-эй! Не совсем - ничего. Кое-что о графе де Теба узнать удалось. Даже увидеть, правда, издалека.
Гильермо, блаженно улыбаясь, мягко потянулся на диване.
- Да, ваше сиятельство, задали вы задачу. Пришлось поездить.
Хмыкнув на веселящуюся молодежь, Кугель продолжил свое повествование.
- Остановились в гостинице на калье де Анторча - Факельной улице. Вдруг, как-то вечером, входит к нам человек в одежде нунция, посланца святейшей инквизиции, и под расписку передает Гонсало пакет. Тот, как увидел печать на пакете - аж побледнел.
Она такая, печать инквизиции - крест, меч и розга. Сгниешь в застенках, никто не узнает. Святые отцы не любят ненужной огласки.
- Скажу так - мне стало не по себе, наслышан. Страшно. У инквизиции везде глаза и уши, может, расспрашивая, кто-то из нас не то сказал? Хуан хотел попасть на прием к самому архиепископу гранадскому Деспигу, правой руке Великого инквизитора. Донос состряпали? Вскроешь - а там приказ предстать перед священным трибуналом! Наши испанцы совсем с лица спали, а, Пепе?
Пепе недовольно дернул плечом. Из-за спины раздался ровный голос Гонсало.
- Приглашение бургосского инквизиционного трибунала на auto particular, закрытое заседание, где будет вынесен приговор еретику Альваро де Браганца, бывшему альгвасилу в Ируне.
- Так вот. Отказаться нельзя, кроме того - надеялись что-то узнать о вас. Позавчера приехали...
На этот раз обстоятельного Кугеля перебил неутерпевший Хуан. Вот язва, не даст старику насладиться неспешным рассказом.
- Сегодня утром пригласили в Palacio del patriarca, архиепископский дворец, нас принял викарий. Потом отвели в эту комнату, попросили подождать.
Ну да, дворец его преосвященства, архиепископа Бургосского и Сарагосского, дона Рамона де Рейносо и Арсе, патриарха обеих Индий. Великого инквизитора, сорок четвертого по счету.
Считают, что недостаточно простимулирован? Теперь на меня повесили жизнь моих ребят.
Кугель уже какое-то время пристально всматривается в мою левую руку. Сейчас, бесцеремонно схватив, сдвинул наверх кружева и ошеломленно вздохнул. Похоже, когда я ею размахивал, рукав немного задрался. Белая охватывающая полоска. Думал, что ссадины от Дочери дворника зарастут: корка отпадет и - все. Почему-то следы остались. На шее, под жабо, такой же. Ну вот, полез под жабо, начал расстегивать жилет...
- Хватит! Я полосатый, как тигр, да еще в ошейнике. Плети. Аист. На пальцах левой ожоги, ношу перчатку.
Повисла мертвенная тишина. C надрывом, с изумлением, с гневом. После которой - только шопотом.
- Мы не знали, ваше сиятельство. Мы ничего не знали. Простите!
Кто это сказал?
- Племянни-и-ик... Ты меня слышишь? Ты собираешься домой, племянник?
Голос звучит ясно, сильно, одно настораживает - звучит в моей голове. И во время сна.
То, что - сплю - прекрасно понимаю. Уверенно помню, как ложился. Никаких сомнений. Расстались с аббатом, отвели в покои - на горшок и спать. Денек сегодня выдался, обдумать бы надо. Кто, что, почему - полный разлад в голове. И, в довершение - шиза.
- Чего замолк? Ответь шизе. Домой?
- Ты кто?
- Давай, потом объясню. А сейчас - домой. Договорились?
- О чем? Куда - домой? Ты кто?
- Как с тобой сложно. Погостил и довольно, родственник. Допустим, я - бог. Бог этого мира, твой дядя.
Все-таки, ранение в голову. Даром не прошло. Что теперь делать...
- Ничего. Скажи "да" и я переправлю тебя в твой мир. Обещаю, скоро все объясню.
- Сейчас.
Голос выдохнул. Дунул. Надув щеки и сложив губы дудочкой! В моей голове!
- В твоей. Здесь место есть, можно и дунуть.
Еще и цокнул!
- Читал или слыхал что-нибудь о параллельных мирах?
- Было что-то... Фантастика.
- Ну вот. Этот мир параллелен твоему, я в нем бог. Творец. Как бы тебе... Я его создал. А в твоем бог - ты!
- ...
- Какой уж есть, не кощунствуй. Ничего ты не создавал, его создал мой брат - твой прапрадед, учи историю. После гибели отца этот мир твой, ты за него отвечаешь. А ты повадился ко мне, без спросу, второй раз уже. Обещал твоему деду приглядывать за вами, так ведь и не отказываюсь...
- Ты хочешь сказать, что бога там нет, и мне отвечать за Россию?
- Ну почему - за Россию? За весь мир.
- Ерунду говоришь. У меня за себя не получается.
- Ты творец, тебе все доступно. Пожелай, по-настоящему пожелай, представь себе, что ты хочешь.
- Ничего не получается.
- Тренируйся. Мне полегче, а в тебе только восьмушка чистой крови, но отец твой справлялся. Стремись. Пойми, другого бога для них нет.
- Они убили моего отца. И...
- И прадеда распяли, и деда сожгли. И тебе пулю в затылок. Что ты от них хочешь? Люди, наше тварение. Твари... божьи. Кусачие муравьи. По образу и подобию.
- Но ведь бога убить нельзя! Какой же он тогда бог?
- Слишком любящий свои творения. До такой степени, что пожелал стереть грань между собой и игрушками. И умер за други своя.
- ...
