— Сейчас я с ними поговорю, — так же негромко произнес Дарий. — Развею их иллюзии относительно сверхъестественных существ.
— Я с тобой. — Тангейзер торопливо сделал последний глоток. — А то как бы они от расстройства тебя не прибили.
— Да нет, они ребята неглупые, — усмехнулся Дарий. — Увидят разведчика и поймут, что в драку лезть не стоит. А если что, Бенедикт им этим разведчиком по ушам надает.
— Надаю, — подтвердил Спиноза. — Сейчас туда еще три единицы переброшу.
Силва забрал два церебротранслятора и, выйдя из танка, зашагал к юго-восточному краю горной долины. Жрецов он обнаружил возле башни — они стояли как громом пораженные и взирали на пустое пространство, ранее занятое летающим домом Небесной Охотницы. То бишь космической яхтой «Жемчужинка».
Подойдя к ним, Дарий надел на голову обруч и сказал старшему жрецу:
— Боол Коол, выслушай меня.
Тот вздрогнул и повернулся к танкисту. Потемнел от злости, пробормотал что-то, но в драку бросаться не стал и нацепил протянутый Дарием транслятор. Остальные жрецы зашевелились, сжали дротики, заскрипели зубами, но тут четыре диска, висевшие над башней, зажужжали и, снизившись, подлетели поближе. Чего от них ожидать, жрецы не знали — а вдруг опять пойдет в ход усыпляющий газ? — поэтому решили вести себя благоразумно.
— Боол Коол, Небесная Охотница не богиня, а такой же небесный роомох, как и мы, — без обиняков заявил Дарий. — Прими это к сведению и доведи до сведения своих коллег. Вчера вечером один из нас — ее муж, между прочим, — привел в действие ее летающий дом и улетел отсюда вместе с ней. И сюда она больше не вернется. Наши… м-м… очень много знающие роомохи смогут ее разбудить, и она будет жить обычной жизнью. По-моему, ты очень умный, как и твои коллеги, и должен это понять и принять. Мы вручили великому вождю изображение Небесной Охотницы, и он, как и другие, продолжает верить в то, что она богиня… но это не так. Никаких богов и богинь на свете нет, Боол Коол. Повторяю, Небесная Охотница не богиня, и вы должны это принять. Вот такие дела.
Дарий замолчал, ожидая всего: недоумения, недоверия, проклятий, плевка в лицо… Но старший жрец лишь мрачно взглянул на него и сказал:
— Мы, жрецы, знаем, что Иуух Руух не богиня и попала сюда случайно.
— Вот как? — пробормотал Дарий.
— Мы думали, что она сродни вам, живущим в Большой Одинокой горе, — продолжал жрец. — Но нам было выгодно, чтобы все считали ее богиней.
— Это понятно, — кивнул Силва. — Только ты все-таки ошибаешься, Боол Коол. Мы не из Большой Одинокой горы. Мы прилетели из-за небес, там живет много всяких роомохов. Но вчера мы были в этой горе и общались с местным племенем. Скоро и вы с ними познакомитесь, и они будут очень полезными для вас. Как и те небесные роомохи, которые прилетят сюда вместо нас. И вот что я тебе скажу, Боол Коол: не оставайтесь в племени, тут у вас не будет интересной жизни. Отправляйтесь вместе с небесными роомохами в другие места, за небо. Там вы узнаете много нового и найдете себе занятие по душе — с вашим-то умом! А потом мы встретимся где-то там, — Силва кивнул на небо, — и ты мне скажешь: «Дарий, спасибо, что ты дал нам такой совет».
Боол Коол долго молчал. Молчали и другие жрецы, переводя взгляд с него на танкиста. А потом вновь посмотрел на Дария, уже не угрюмо, но и без особой любви.
— Нам нужно все обдумать.
— Давайте, обдумывайте, — облегченно сказал Силва. — Поверь, это хороший вариант.
Он знаком показал, чтобы жрец вернул транслятор, и в сопровождении воздушного разведчика направился назад. На ходу обернулся — жрецы смотрели ему вслед — и энергично потыкал пальцем в небо: туда, мол, туда!
Пока он общался со жрецами, обстановка на поляне изменилась. Местные женщины носили еду на расстеленные шкуры, Обер, Тумберг и Коваржек сидели под деревом, Тангейзер осматривал гусеницы танка, а Хорригор, стоя в сторонке, беседовал с вождем. Тот был одет легко — в безрукавку и широкие штаны. Видно, решил обойтись без протокольной шубы, в которой можно свариться в пути. За его спиной маячил колдун в жилетке и все тех же кожаных шортах, а неподалеку сидели двое старейшин в накидках — наверно, для поездки вождь отобрал самых крепких. Запоминатель, бродящий поблизости, тоже решил не обливаться потом, избрав для визита к чужакам что-то похожее на майку. Но от длинных кожаных штанов не отказался. Это, как почти сразу выяснил Дарий, и была вся делегация. Не много, но и не мало. И без жен вождя.
Когда все устроились вокруг шкур, Дарий предупредил Орха Кууна о предстоящей вскоре нагрузке на желудок, но тот не внял его словам и ел все, что видел. А вот колдун прислушался к совету и не стал усердствовать. Маркасса и студентки вообще не вышли к «столу», предпочтя перекусить в танке и сосредоточиться на работе над своим внешним видом.
После завтрака расселись по боевым машинам и двинулись в путь. Делегацию роомохов разместили в салоне Спинозы, всем остальным тоже нашлось место в супертанке и паре «трицеров». Шерлок Тумберг хотел сказать на прощание несколько слов Станису Дасалю, но тот ни на поляну, ни на проводы не вышел — то ли еще спал, то ли не хотел лишний раз мозолить глаза представителям правоохранительных органов. Кстати, полковник Манжули, узнав от следователя о таком ловком ходе Умельца, заявил, что это, конечно, плевок в лицо всему окружному управлению полиции Динтина, но никаких действий предпринимать не надо до выяснения всех юридических тонкостей вопроса.
Уже в пути на связь с Тангейзером вышел командир одного из «трицеров» — Дарат. Он поинтересовался судьбой двух церебротрансляторов, выданных ему перед походом в глубины Пузыря. Было их шесть, а стало почему-то лишь четыре. Шерлок Тумберг, тоже сидящий в башне супертанка, сразу понял, в чем тут дело: их, несомненно, умыкнул Станис Дасаль. Когда и как он умудрился совершить кражу, было непонятно. Зато Шерлоку было понятно другое: даже если сейчас они вернутся в селение роомохов, Умелец сделает невинные глаза и скажет, что он знать не знает, куда подевались какие-то там церебротрансляторы. Пришлось бы перерывать всю долину, и не факт, что эти поиски увенчались бы успехом. Дасаль оставил новый рубец в душе следователя, и Тумберг еще раз сказал себе, что сделает все для того, чтобы этот груйк как можно скорее попал в тюрьму.
Спиноза был вынужден передвигаться по земле, подстраиваясь под тихоходных по сравнению с ним «трицеров», но иногда взмывал в небеса, чтобы доставить удовольствие Большому Топору и его окружению. Для роомохов такая поездка, время от времени переходившая в полет, была, судя по их виду, впечатляющей и захватывающей. Их можно было принять за маленьких детей, впервые попавших на борт мобиля. Тут было все: и выпученные глаза, и охи с ахами, и улыбки до ушей, и прочее. В общем, эмоций хватало.
