делом думали о соитиях и Олинэ достигла в искусстве телесной любви немалых высот, но подлинной ее страстью были и оставались танцы.
— Верховная жрица, — поклонился проходивший мимо жрец.
Молодые, крепкие и мускулистые служки подтягивались при приближении Олинэ, начинали работать усерднее. От них веяло теплом и обожанием, верховная купалась в их внимании, как в солнечных лучах. Паломники отстали, в эту часть Города их не пускали. Мягко, без насилия и оружия, возведения решеток и оград, просто появлялись несколько служек и просили не мешать жрецам. Паломникам и новобрачным, всем, кто навещал Город, сразу объясняли, что часть Города будет им недоступна, так как жрецам нужно уединение и место для проведения служб Адрофиту и просили отнестись с пониманием.
Если же живой, паче чаяния, впадал в буйство и экстаз любви и хотел попасть в один из храмов, например, то статуи-големы вокруг «оживали». Статуи изображали живых, любящих друг друга без оглядки на пол и расу, размеры и Город Любви был полон ими, прославляющими любовь, но служащими и стражами. В особо тяжелых случаях звали героев, но такого не случалось уже давно.
— Верховная, ученицы отрабатывают танец зимней бури, — сообщила ей еще одна жрица.
Одна из учениц Олинэ, поднявшаяся до наставницы в танцах. Прекрасная, крепко сбитая орчанка, ах, степные танцы были так воинственны и полны энергии, всегда возбуждали Олинэ своей экспрессией, и она немало переняла у них.
— Хорошо, — ответила она. — Думаю, в день кровавого безлуния мы насладимся их представлением. Где Лианто?
— Ваша ученица отрабатывает танец Очищения, о верховная.
Значит, еще не вышла, прекрасно, подумала Олинэ, проходя к малому северному храму. Небольшая пирамидка, двадцать на двадцать шагов, расположенная почти что на краю пропасти, окружавшей весь Город Любви. Неприступная защита: высота, камень, заклинания и молитвы, созданные давным-давно против драконов, тогда еще населявших эти горы, и их богомерзких прислужников-авианов. Затея удалась, но лишь частично, драконы удалились прочь, авианы перешли на сторону богов и живых.
Олинэ вспомнила чувственный Танец Крыльев, исполнявшийся авианами в середине года, и мысленная дрожь удовольствия пробежала внутри ее тела. Еще бы танцы драконов изучить, но эта мечта, скорее всего, так и останется мечтой.
Внутри малого храма царил полумрак, светилось лишь несколько шаров, создавая контраст света и тени. Обнаженное смуглое тело мелькало в свете, блестело капельками пота и снова скрывалось в тенях. Водоворот энергии очищения закручивался в центре храма, вокруг одного из осветительных шаров, и свет там искажался, размывался, дополняя игру света и теней.
— Наставница, — раздался возглас.
Танца Лианто не прервала, знала, что это опасно. Олинэ хлопнула в ладоши, шары, сделанные на заказ, вспыхнули все, заливая храм светом. Лианто не сбилась с шага, как в первые разы, продолжала танцевать. Выражение веры через танцы, очарование ими живых, благословения в танце, все это применялось и ранее, но только Олинэ вознесла их на новую высоту. В ночь кровавого безлуния, в главном храме, она собиралась выступить с танцем Любви, только для жрецов, тех, кто обратил на себя особое внимание Адрофита.
Олинэ смотрела на смуглое, потное и обнаженное тело Лианто, невольно опять думая, что дочь пошла в мать. То, что она сама и Валланто были невысокими и смуглыми, не означало ничего — Адрофит одинаково любил всех, чему было немало примеров, вплоть до верховного жреца-великана примерно с сотню лет назад. Олинэ скинула платье, тоже оставшись обнаженной, и смело шагнула вперед.
«Двойной Танец» активирован!
Вмешательство в танец Очищения и его энергии, прерывание на середине, могло и убить, но Олинэ шагнула в круг ровно в то мгновение, которое было необходимо. Левая нога ее взметнулась, касаясь плеча Лианто, руки она отвела в стороны, подхватывая энергию очищения, вливаясь в нее и усиливая.
— Чуть энергичнее движение бедрами. Вот здесь не доводишь руки. В приседе раздвигай ноги, — Олинэ не только танцевала вместе со своей персональной ученицей, но и успевала исправлять ее ошибки. — Смелее вращай бедрами, ты все делаешь правильно, но можно сделать лучше, эффективнее!
Она танцевала и ощущала, как ее саму очищает, вымывает ненужные и вредные желания. Все должна была сделать Лианто, дочь отступницы Валланто, так будет правильно и верно, ведь именно она устроила то джунглетрясение, что сгубило дочь Олинэ. Убийство Проклятого, некогда приведшее саму Олинэ в Город Любви и служению Адрофиту, и таким образом круг мести замыкался, обращаясь в идеальную фигуру. Бог любви словно брал на себя функции Эммиды, справедливой и несущей возмездие, и Олинэ была благодарна ему за такую возможность.
Хотя за эти годы ей иногда начинало казаться, что Лианто Сидарме ее настоящая дочь.
— Кья! — выкрикнули обе, чуть приседая на левую ногу, прогибая спины назад и устремляя левую руку к полу, а правую к небесам.
Олинэ поднялась, ощущая себя усталой и потной, но в то же время очищенной. Следовало помыться и продолжить выполнение обязанностей верховной, но в то же время она ощущала, что именно сейчас нужно еще раз поговорить с Лианто. Сейчас, после единения в танце наставницы и ученицы проверить, насколько та крепка в вере, готова ли к своей миссии. Она подобрала платье, начала лениво одеваться, и сказала, повторяя послание бога:
— Они уже близко. Мы не должны подвести нашего владыку.
Легкая дрожь пробежала по телу Лианто, предвкушение будущей миссии, возможности выполнить волю Адрофита и доказать свою преданность ему. Лианто, тоже потянувшаяся за одеждой, замерла, выпрямилась горделиво, похоже совсем не ощущая холода зимы и высоты вокруг.
— Я готова, наставница!
— Тогда повтори, что необходимо сделать.
— Очаровать Минта Вольдорса и вытянуть из него информацию. Очистить его танцем и отдаться ему в конце, подчинив себе и приведя к свету Адрофита. Через него попробовать вытянуть у Алмазного Кулака дневники, но самой к нему не лезть ни при каких обстоятельствах.
По сообщениям с мест Кулак размяк и деградировал, возможно даже принял веру, то ли Зероса, то ли Сайроса, то ли Ордалии. Где-то потерял свою перчатку и, самое главное, дал слабину. Обзавелся семьей, слишком сильно возился с Минтом Вольдорсом, словно тот и правда был его внуком. Привязанности и любовь — это сила, но они же и слабость, и кому ей воспользоваться, как не служителям Адрофита? Возможно, что Кулак и сам отдаст дневники в обмен на лечение барда Вольдорса.
— Ни в коем случае не навлечь подозрений Алмазного Кулака и других героев. Войти в доверие, пользуясь любыми способами. Любыми,
