Ознакомительная версия.
— Нет!
— Ну, слава богу!
— Вы не поняли! Я вам и вашему предложению говорю НЕТ! Мне противно с вами рядом находиться, не то что разговаривать.
Я говорил и пытался одновременно прощупать этого странного человека, устоявшего против моей сумасшедшей по силе атаки. Кто же он такой, какие способы нашел для прикрытия, почему его соратники не знали о его способностях?
— Вы напрасно пытаетесь меня пробить, — снисходительно усмехнулся незнакомец. — Настоятельно рекомендую прислушаться в первую очередь к себе. Вы не подозреваете, что именно сейчас творится там на поверхности. Думаете, что ваша выходка сказалась только на присутствующих здесь? Ошибаетесь! — он хищно оскалился. — Там сейчас полгорода в судорогах катается! Понимаете, что вы сделали, всего лишь на миллионную долю использовав возможности артефакта.
— Тварь… ублюдок… ты все врешь!
— Фи, как пошло, не опускайтесь на уровень быдла! — поморщился он, — Встряхнитесь вы наконец, стряхните лапшу с ушей, откройте пошире глаза! Мир вокруг вас создан для хищников. Да-да, не удивляйтесь! Хищник управляет этим миром, подчиняет себе прочий скот, пищевую массу, бесполезных и никчемных людишек. У вас никогда не было начальника? Вас никогда не принуждали делать то, что вы не хотели делать? Вот, то-то и оно! Хищникам свойственно подчинять более слабых, пожирать их, отдавать на съедение другим. На самом деле борьба за выживание ведется только между хищниками. Не станете же вы утверждать, молодой человек, что среди дойных коров может быть борьба! Абсурд, нонсенс!
Господинчик явно испытывал удовольствие от собственной речи, похоже, ему впервые можно было без опаски высказывать свои мысли, он всерьез надеялся убедить меня в своей правоте, склонить к сотрудничеству. Я слушал его, и не мог понять, чего мне хочется больше — просто его убить, или помучить, разрезав на мелкие кусочки. Может я тоже хищник, раз во мне рождаются столь кровожадные идеи. Нет, Сеня, ты не хищник, ты кролик, заслушавшийся удава. Хватит внимать этому оракулу, пора действовать.
— Только ради бога, не вздумайте предпринимать никаких действий, направленных против меня. Я вас умоляю! Вы слышите, я не требую, я умоляю? Почувствовали разницу? Мне чрезвычайно важно с вами договориться, мы нужны друг другу, но вам мешают предрассудки, издержки коммунистического воспитания, знаете ли.
Я слушал его, а сам плавно усиливал связь с пирамидкой. Между нами пульсировал невидимый канал полный энергии и жизни. С каждым мгновением я все глубже окунался в ее бездонные глубины, но это не пугало меня. Со всех сторон мое сознание окутывала сияющая радуга животворной энергии, я слышал божественную музыку исполняемую невидимыми музыкантами на неведомых мне инструментах. Я слушал грязные откровения незнакомца и одновременно удалялся от него, воздвигая между нами преграду.
— У меня складывается впечатление, — продолжал тем временем мой собеседник, — что вы пытаетесь уйти от меня, закрыться от той правды, которая скрывается в моих словах. Не подумайте, что пытаюсь вас обмануть, хи-хи-хи, — он добродушно рассмеялся, — в этом нет ни малейшего смысла. Мы должны доверять друг другу, — вкрадчиво произнес он, — понимаете — до-ве-рять! Иначе все лишено смысла! Решительно все! И эти люди, которые умерли ради нашей идеи, тоже умерли напрасно!
— Ради вашей идеи! — уточнил я упрямо.
— Позвольте с вами не согласиться, молодой человек! Именно нашей, нашей общей идеи! Мы с вами одновременно стремились к одной и той же цели, нас обуревала одна и та же мечта! Вот она, — он указал на Эву, безжизненно лежавшую на полу, но продолжавшую сжимать пирамидку. — Давайте ее возьмем и внимательно рассмотрим! — предложил он, сделав шаг по направлению к Эве.
— Стоять! — негромко, но зло приказал я. — Не касайся ее, своими грязными лапами, сволочь!
— Грязными? Я их мыл, не поверите! — криво усмехнулся он, но второго шага не сделал.
— Ты уйдешь отсюда немедленно или я убью тебя! — пообещал я, не зная точно, как именно я это сделаю.
— Господи, ну что вы все убью, убью? Прямо маньяк какой-то, вы нормально разговаривать не пробовали? Я же вижу, вас раздирает интерес — почему все присутствующие не выдержали вашего удара, а я устоял?
— И почему? — не сумев скрыть интереса в голосе, спросил я.
— Вспомните сны! — внезапно приказал он. — Те самые, про мальчика, профессора и пирамидку. Вспомнили? Откуда я знаю про эти сны? Ха-ха-ха, не поверите, но именно я проецировал их вам. Мне нужно было подогреть ваш интерес, юноша, к пирамидке и ее возможностям.
— Значит, все это было ложью? — недоверчиво поинтересовался я.
— Ну почему же? Вовсе нет, правда и только правда. Согласитесь, что в наших с вами отношениях я всегда придерживаюсь полной открытости. Не было последнего сна, вы заметили, что осталась некая недосказанность? Правильно заметили. Кстати, есть грешок, мелкий, но есть — последнюю сцену я слегка подрезал. Но не соврал, упаси господи, просто не стал говорить все — почувствуйте разницу.
— И что же осталось за кадром?
— Тому полицейскому удалось узнать у профессора практически все, что он пытался скрыть. Нет-нет, аппаратуры для чтения мыслей вермахт не изобрел, но правильное использование некоторых наркотиков, вкупе с умением ввести пациента в транс дают великолепные результаты. Профессор столь красочно описал все, что произошло с мальчиком и пирамидкой, что я представил это себе во всех деталях. Кстати, он рассказал тогда, куда именно ушла пирамидка, выдав все явки и пароли. Но… ничего из этого не запомнив. Он действительно верил, что ничего и никого не выдал.
— Вы не можете быть тем полицейским… даже учитывая ваш преклонный возраст, вас просто еще не было на свете, когда…
— Не было, и что из этого? Немцы отличаются педантичностью, знаете ли. Интереса сама пирамидка ни у кого из них не вызвала, никто не удосужился связать легенды и факты, но записать — это обязательно. Педантично, скрупулезно, слово в слово. Мне осталось только прочитать архивный материал и использовать служебное положение, чтобы ухватить за кончик ниточки.
— И вы уничтожили всех, чтобы завладеть пирамидкой?
— У вас совершенно нет воображения, молодой человек. Да вы садист в душе! Хлебом вас не корми, а расскажи кровавую историю с десятком трупов. Увы, в жизни все прозаично и неинтересно для широкой публики. Если бы не я, эти легкомысленные французы давно бы продали артефакт, как ненужную безделицу. Да что там продали, попросту выбросили бы на помойку, несмотря на пламенное завещание покойного профессора Абеля.
Ознакомительная версия.
