при условии, конечно, что женщина была мертва, а не просто «заморожена» в этой глыбе хрусталя.
Женщина осмотрелась, обратила внимание на чаши с пеплом от роз, и выражение лица ее поменялось — от спокойного к тревожному. Взгляд перекинулся на хрустальные осколки у ее ступней, а потом на Бен-Саллена. Осмотрела его с головы до ног и что-то тихо проговорила. Следопыт не разобрал слов, но по интонации догадался, что это был вопрос. Он открыл рот, но не проронил ни слова. Просто не знал, что сказать.
Женщина опять что-то произнесла, на этот раз медленнее и чуть громче. Язык чем-то отдаленно походил на Общепринятый, но явно им не являлся. На старотошийский, из которого следопыт знал чуть больше сотни слов, он тоже похож не был.
— Доброе утро, миледи, — выдавил из себя Бен-Саллен, поздно осознав всю глупость сказанного.
Женщина нахмурила брови, уголки ее рта чуть натянулись то ли в улыбке, то ли от удивления.
— Ты говоришь на Общепринятом? — произнесла она с легким акцентом.
Услышав знакомую речь, следопыт взял себя в руки.
— Я-то говорю, а разве не должен?
— Простолюдины почти не общаются на нем. Кто ты такой? Из какой провинции?
Бен-Саллена вопрос озадачил, но он быстро сообразил, что для женщины, видимо, время остановилось, и она по-прежнему считает, что Царство Богоподобных Творцов не стерлось с карты Кантара. Разочаровывать ее не хотелось, но врать не имело смысла.
— Я тошиец. А вы… вы одна из Богоподобных Творцов?
Женщина снова нахмурилась.
— Как ты попал сюда? — проигнорировав вопрос, спросила она.
— Через вход внизу башни. Еле нашел его.
— А как ты прошел через… Постой… — Женщина подняла ладонь, вновь осмотрела зал, ее брови сдвинулись еще сильнее. Бен-Саллену показалось, что так ее лицо стало выглядеть лет на пять старше.
— Вы… — открыл было рот следопыт, но женщина махнула рукой, давая знак, чтобы он замолчал.
— Какой сейчас год?
— Две тысячи восемьсот девяносто первый.
— Какой?! — резко глянула на Бен-Саллена женщина. В фиолетовых глазах вспыхнул испуг. Даже не испуг, нет. Ужас. Прямо-таки леденящий. Правда, он тут же пропал.
Следопыт повторил, но медленнее, чтобы собеседница хорошо расслышала.
Женщина покачала головой и улыбнулась, а потом истерично хохотнула.
— Ты надо мной подшутил, простолюдин, верно?
— Нет, миледи, все так. А могу ли я поинтересоваться…
— Молчать!.. Ты говоришь, сейчас две тысячи восемьсот какой-то там год, так?
Бен-Саллен кивнул. Игра в непонимашки начинала раздражать. Да и повелительно-приказной тон женщины ему совсем не нравился.
— Выходит, ты — дефен?
— Рад, что до вас наконец-то дошло, Леди-Из-Хрустального-Ящика. А теперь все-таки я задам свой вопрос. Что вы делали в этой глыбе и почему она рассыпалась? Ну и имя ваше узнать тоже не помешало бы.
Но женщина как будто не услышала следопыта. Она смотрела на него, не отрывая взгляда, да так пристально, словно разглядывала его под лупой и видела все мельчайшие подробности тела и души.
— Значит, у них получилось, — протянула она едва слышно, прищурилась, словно в задумчивости, а потом спросила резким тоном: — Где остальные?
— Кто?
— Дефены, идиот! Конечно же, я говорю о дефенах! Где они? Я хочу видеть всех! Вас было несколько — девятеро или десятеро, хотя должно быть гораздо больше… Где остальные носители дефенона?
— Мы разминулись. У вас тут живность недружелюбная водится, мне пришлось задержаться, а остальные пошли дальше. Сдается мне, они думают, что я погиб.
Женщина не отрывала глаз от следопыта, щурилась и хмурилась.
— Ты проклят, верно? — бросила она с пренебрежением.
— Не понял…
— Все ты понял. Не пытайся показаться дураком. Я вижу тебя насквозь. На тебе висит проклятие ликантропии, но ты подчинил его. Оказался сильнее. Похвально, хотя в этом нет ничего особенного. Кто тебя проклял?
— Долгая история, — вздохнул Бен-Саллен.
— Верно, да и мне нет дела до этого. Сейчас важно другое: ответь мне, простолюдин, вы уже были в Башне Эноха?
— Эноха? Нет, — покачал головой следопыт и усмехнулся. — Знать бы еще, что это такое. Мы приплыли три дня назад. Валькирия с высоты видела какую-то башню, но мы до нее еще не дошли. Вернее, я не дошел. Полагаю, что и остальные тоже.
— Почему приплыли? Разве не проще было воспользоваться порталом? — искренне удивилась женщина.
— Понятия не имею, о чем вы толкуете. Если было бы можно, магистр Булфадий сказал бы об этом.
— Кто такой магистр Булфадий?
— Маг. Называет себя Хранителем Барьера. Это он нас собрал и привел сюда.
— Один из Последователей, — с пониманием кивнула женщина, но тут же нахмурилась и спросила: — Что еще за Барьер?
— Тот самый, что окружает остров. Вы разве не знали? Пролежали тут почти три тысячи лет и не знали? — усмехнулся следопыт.
Женщина отвела взгляд и задумалась. Бен-Саллену почему-то показалось, что ее кожа стала чуть бледнее, да и морщин изрядно прибавилось. Или это так свет падал?
— Что вы намерены делать? — строго спросила она.
— Не имею понятия. Маги думают, что здесь таится какое-то зло, которое должно вырваться на свободу сразу после разрушения Барьера. Как по мне, то все это бредни, хотя и допускаю, что какая-то чертовщина здесь творится. Видел тени в ночи, да и Айлин, тоже одна из дефенов, постоянно говорит о каких-то фантомах. Разговаривает с ними. Вы, маги, чего-то тут сильно напортачили, верно?
Женщина подозрительно сощурилась. Слышать подобное от «простолюдина» ей явно не нравилось. А Бен-Саллена это почему-то забавляло. Она отошла от осколков своего «гроба», пошатываясь, прошагала к небольшому окну, слой пыли на подоконнике которого ясно говорил, что его не протирали три тысячи лет. И вгляделась вдаль.
Следопыт стоял статуей, не зная, что делать дальше. Поглоти его Низший мир, он же находился лицом к лицу с живой историей! Настоящим Богоподобным Творцом! Он мог, да и должен был задать тысячи вопросов. Но голова была пуста, как после лихой попойки.
— Там, внизу, прежде чем войти в башню, меня чем-то изрядно шарахнуло.
