кто здесь остался один — это ты.
Рад тех, кто жил, кто верил в меня, и ради тех, кто живет сейчас. И если во мне есть огонь Вседержителя, я сам обращусь в очищающее пламя и пойду до конца!
Меч в моих руках застыл — и пошел вперед, рассекая смертоносный поток, пока не уперся в сжатую стальной хваткой руку Вседержителя. Нас разделяла лишь сияющая точка света, исторгающая саму смерть.
Размахнувшись, я ударил по ней — и все небо озарил невероятной силы взрыв.
В центре громадного войда, в котором скрывалась Великая Бездна, на мгновение зажглась новая звезда.
На миг всё небо над Бездной засияло, превращая ночь в день. Алые лучи нестерпимого света добивали до самых низов Бездны, море и земля подернулись дымкой пара. Пылающие на орбите сотни кораблей начали резко разворачиваться, и все, кто был на поверхности, застыли в благоговейном трепете.
Оглушенный и ошеломленный, я открыл глаза — мы оба плавали в море плазмы, пораженные вспышкой. Мой меч все еще был цел… как и Вседержитель.
Мы метнулись друг к другу, занося оружие, клинки столкнулись в блоке.
Пора это закончить.
Я поднял ладонь — и окружающая плазма начала стягиваться ко мне потоками и собираться в одну точку. Если это может он, то смогу и я… пусть и ценой всех оставшихся сфирот.
— Мы закончим все там, где оно и началось, — произнес я — и сжал ладонь.
Титанический луч света подхватил нас обоих и швырнул вниз, в зияющий чернотой провал Великой Бездны. Мимо вновь проносились уровни, наполненные неповторимыми ужасами и красотами, на нас навалилось стократно усиленное излучение Бездны.
Если мне суждено умереть здесь, я заберу его с собой. Только бы уйти подальше от поверхности…
Набрав бешеную скорость, мы ворвались на девятый уровень. Здесь, сейчас!!!
Луч сжался и вонзился в грудь Вседержителя, прошивая ее навылет. Его глаза вздрогнули, бог закричал — и вместе с оглушительным криком Бездну сотряс колоссальный взрыв. Меня швырнуло в сторону и приложило об стену, все вокруг закувыркалось и застонало треском камней, гулом пламени и грохотом падающих камней.
Мир померк. Я провалился в черноту без сознания… и тут же очнулся снова.
Уже на земле.
Своды девятого уровня пылали багровыми языками пламени. Земля содрогалась от падающих обломков мечей. Я лежал среди груд камней, наполовину засыпанный обломками. Хрипло втянув воздух, закашлялся — ребрам точно конец… даже не думал, что может быть настолько больно дышать.
Каким-то чудом я не выронил меч, он-то и принял на себя удар засыпавших меня камней. Кое-как собрав остатки сил, я медленно поднялся и посмотрел вокруг.
Среди груд пыли и камня стоял Вседержитель, опершись на тускло мерцающее копье.
— О нет…
Он исчез — и возник передо мной. Пальцы бога стальной хваткой стиснули мое горло. Он тяжело дышал, изо рта текла кровь, каплями стекая на грудь с зияющей в ней обожженной дырой на месте сфирота энергии.
— Хорошая попытка. Ты сделал больше, чем мог. Но этого не хватило. История мятежного Гигаса кончится здесь.
Вонзив копье в землю, он вырвал кристалл из моего меча. Вторая половина в его оружии вздрогнула — и, обломив крепление, взмыла в воздух и послушно легла в его ладонь. Половинки кристалла сомкнулись и срослись в его руке, оставив лишь крошечную узкую щель в том месте, где не хватило одного осколка. Того, что был во мне.
Он наставил на меня Ключ Бездны, словно нож.
— Ну уж нет… — я с трудом поднял руку и уперся в острие кристалла. — Пока я жив, не прекращу…
Дрожащие пальцы заскользили по гладким граням кристалла. Выжатый досуха и обессилевший, я с яростью посмотрел на противника.
— Я низвергну и уничтожу тебя снова, — устало выдохнул он и вонзил острый, как кинжал, кристалл в мою грудь. — И на этот раз, до конца.
С хрустом пронзив тело, кристалл коснулся моих сфирот. Огненная волна энергии захлестнула астральное тело, сфироты задрожали — и начали вспыхивать один за другим. С нечеловеческим криком я выгнулся от невыносимой боли и зажмурил глаза. Перед глазами замелькали искры и хлопья света, сфироты взрывались один за другим, обращаясь в ничто.
Всё было как в тот раз — он уничтожал меня изнутри, забирая всю сому, всё, что я накопил, до последней капли! Мутный, буро-золотой поток энергии потек в его тело…
Верно. Он заберет всё, до конца — и втянет в себя!
Собрав последние крохи силы, я накрыл руками его ладонь и посмотрел в лицо.
— Да, давай! Забери всё до конца, тварь! — крикнул я и, вжимая кристалл глубже в свое тело, торжествующе захохотал.
Эрозия, почти целиком успевшая пожрать и отравить мои сфироты, безудержным потоком ринулась в его тело. Смертельный яд, долго и мучительно убивавший Иссаса с сотнями других богов, эволюционировал. Но Вседержитель понял это слишком поздно.
— Ты!.. — он растерянно посмотрел на почерневший кристалл и рванул его назад. Но я, вложив последние свои силы, обхватил его руки и накрепко прижал к кристаллу.
— Ты прав, ублюдок! Это конец!
Эрозия голодным зверем набросилась на его сфироты и на глазах начала пожирать его изнутри. Словно кислота, черные пятна разрастались по всему его телу. С безумным воплем боли Вседержитель вырвался из моей хватки и отшвырнул почерневший кристалл.
Едва не теряя сознание, я рухнул на землю. А божество, тысячелетиями правившее Гелионом и сотнями миров, с оглушительным криком рухнуло на колени и растворилось в ослепительном пламени.
Золотые хлопья света, как снежинки, мелькали перед глазами. Так всегда происходит, когда умирает бог. Сфироты сгорают дотла, а их содержимое улетает в виде золотых снежинок и растворяется в небе.
Так было с моими погибшими товарищами, так было с Иссасом. И так будет со мной.
То, что раньше было Вседержителем, выгорело дотла, и от почерневшей горки пепла в небо уходила огромная воронка ярких частиц света. Следующим должен стать я, без сфирот бог умирает, и никакие осколки меня не спасут. Покинув мое тело, он слился с кристаллом, лежавшим теперь на обожженной земле.
И вот, последняя искра оторвалась от тела и растворилась в воздухе… а я все еще был жив.
Странно. Я закрыл глаза и посмотрел на астральное тело. Сплошная чернота, ни следа сомы, не то что сфирот. Как бог я был мертв… но почему еще дышу?
Сухой, горячий воздух медленно влился в легкие. Острые камни царапали ноги, все тело терзала жесточайшая боль, а в глотке так пересохло, что
